«Но ты же сказал, что любишь Рычуна… получается… ты не любишь его?» — озадаченно спросил Томми.
Мама сделала шаг ближе к нам. Её кулаки сжались, но она молчала, хотя губы были как тонкая белая линия.
«Н-наверное, тогда я его не люблю», — пробормотал я, чувствую, как Томми сжимает руку на моём бедре.
Он положил вторую руку на мой затылок.
«Почему бы тебе не поцеловать его? Посмотришь на свою ощущения, м?»
Мне было стыдно и унизительно от такой мысли. Я выдавил из себя смешок, будто бы приняв это всё в шутку, но Томми медленно надавил на мою голову сзади.
«Давай, сынок, не бойся», — проинструктировал он.
Слезы скапливались у меня на глазах, а он подвинул мою голову к мишке. Я легонько поцеловал его нос и сразу же отвернулся.
«Еще раз, — прошептал Томми. — Покажи, насколько любишь его».
Всхлипывая и плача, я несколько раз поцеловал Рычуна в тёплый нос. Я покраснел, я чувствовал себя глупым и абсолютно напуганным… Томми продолжал держать меня за затылок.
«Немного полижи его», — прошептал он мне на ухо.
Внезапно я отдернул голову и бросил Рычуна через всю комнату, уже не скрывая слез: «Я не люблю его! Я его ненавижу! Я НЕНАВИЖУ ЕГО!».
Дрожащими от стыда руками я закрыл лицо. Я свернулся клубком на кровати и почувствовал, как Томми встал и повернулся к маме.
«Похоже, он усвоил последний урок. На твоём месте я бы им гордился. Он уже мужчина».
Я посмотрел на него затуманенными от слёз глазами.
Его глаза сияли: «На это ушло пять лет…»
Внезапно он наклонился и прислонился ртом к моему уху.
Его голос был холоден, как лёд, а дыхание горячо, как огонь: «Твоих мелких тоже будут ждать эти пять лет, Спенс».
Он посмотрел на маму в последний раз и вышел из дома.
Мама бросилась к кровати и обняла, утешая плачущего меня.
Томми больше не вернулся.
Время шло, я рос… Я всегда ждал, что Томми снова появится, просто ворвется в дверь. Но он не приходил. Года проходили, ужасы и боль затихали в памяти.
Впрочем, прежними мы так и не стали.
Да и как мы могли? Мама была просто оболочкой себя прежней. Все эти пытки сломили что-то внутри её, и она никогда полностью не восстановилась. Но Господи, как она любила меня и пыталась исцелить от кошмаров этих пяти лет. Только через год она осмелилась спросить у мамы Меган, ушёл ли Томми от них.
Он ушёл.
Наш район был свободен, невозможно, невероятно свободен от монстра, терроризировавшего нас последние ужасные пять лет.
Я так и не понял последние слова Томми… не понял, пока не стало слишком поздно.
В двадцать пять я женился на Меган.
Годом позже она забеременела. Остальное вы узнали от моего бедного сына.
Прости меня, Боже, за то, что у меня есть дети.