Она бросилась прочь, не оглядываясь. С панической ловкостью затащила себя на стоящий у стены шкаф, с него - на второй этаж (благо, в своё время Элсар захотел сделать прямо над гнездом окно, и межэтажные перекрытия там отсутствовали). Перевалившись через балюстраду, Сахи тут же кинулась к лестнице и закрыла люк на засов. После этого путей на второй этаж у Льхе не осталось.
Жадно глотая воздух, Сахи вернулась к балюстраде и выглянула из-за неё. Льхе и не думал бросаться в погоню. Он стоял по центру разворошенного гнезда и таращился вверх, туда, где скрылась Сахи. В скудном лунном свете, проникающем сквозь окно в крыше, светлые радужки Льхе сливались с белками и оставляли лишь слепые точки зрачков.
Сахи не понимала, почему он напал. Ночной кошмар? Или разум Льхе мог помутиться в любую минуту, без разницы, ночью или днём? Не понимала она и что ей делать дальше: дожидаться братьев или попытаться достучаться до Льхе. Втроём спокойнее, но, судя по темноте за окном, до их возращения оставалось по меньшей мере часов шесть. К тому времени Льхе мог натворить немало бед. Например, уйти в город, где с равной вероятностью либо на него нарвётся кто-то беззащитный, либо он сам попадётся на зуб кому-то более опасному. Оба варианта до крайности не нравились Сахи. Она набралась смелости и тихонько позвала:
- Льхе!
Он резко повернулся на голос. Невидящие глаза уставились в темноту чуть правее лица Сахи.
- Льхе, очнись!
Он мелко вздрогнул - раз, другой. Затем по телу, уже не казавшемуся нелепым в своей массивности, прошла судорога: будто бы невидимый кукловод по очереди дёргал за ниточки, привязанные к суставам Льхе.
- Ты... ты тут?
Ответом стал низкий рык, постепенно переросший в хрип. Когда у Льхе кончилось дыхание, он схватился за горло и тяжело рухнул на колени.
Прошло несколько долгих, полных угрюмого напряжения минут, прежде чем он поднялся, бледный и трясущийся, и потерянно окликнул Сахи.
- Я здесь. - Она осторожно подалась вперёд. - Ты как?
- Я?! Боги и Создатели, Сахи, да я же чуть не убил тебя!
- Не так-то просто убить змеелюда.
На самом деле шутить ей не хотелось: Льхе действительно хватило бы сил переломить её пополам - ну или задушить голыми руками. Но ничего другого она не придумала. К тому же Льхе, дрожащий посреди гнезда от осознания содеянного, имел мало общего с Льхе, пытавшимся свернуть Сахи шею. И именно благодаря этому она, наконец, поняла, чего сумела избежать - и испугалась по-настоящему, до холодного пота между лопаток и жёлтой пелены перед глазами.
Вместе с пеленой пришла и глухота. На какое-то время Сахи потеряла связь с реальностью, а когда нашла её - в комплекте со звонкой пустотой в голове и насквозь мокрой туникой - Льхе что-то зло бормотал себе под нос. Сахи разобрала только «...хватит, нельзя так больше...», под которое он искал свою рубаху и выбирался из гнезда.
- Куда ты?! - ещё до конца не оклемавшись, испуганно воскликнула она.
- Не знаю. Прочь! Мне не стоило сюда приходить.
- Льхе, постой!
Он не послушался.
Сахи, не задумываясь, бросилась к лестнице. Догнала она Льхе у внутренней двери в торговый зал - закрытой, а потому удержавшей его.
- Льхе, послушай, я не знаю, что с тобой происходит, но я знаю людей, которые...
- С дороги! - прорычал он, и Сахи в ужасе отшатнулась. - Я опасен!
- Я не спорю, но позволь мне...
- Нет! Выпусти меня, или я вынесу эту дверь ко всем Создателям!
- Хорошо, хорошо!
Она долго возилась с замком: дрожащий ключ никак не хотел попадать в скважину. Льхе держался как можно дальше, практически вплавившись в противоположную стену. Когда же дверь открылась, он пропустил Сахи вперёд. Она задержалась у одного из стеллажей и сняла с верхней полки свёрнутую в рулон карту Перекрёстка. Понимая, что из рук у неё Льхе ничего не возьмёт - просто не подпустит достаточно близко - Сахи оставила рулон на разделявшем их прилавке, а сама поползла открывать уличные двери.
Льхе осмотрел карту и рваным движением затолкал её за пояс. Мимо Сахи он проскочил, не оглядываясь. Она проводила его взглядом и с тяжёлым сердцем закрыла дверь. В его возвращение уже не верилось.
Всё утро Сахи не находила себе места. Сон не шёл, однако тело, измотанное ночными событиями и отсутствием отдыха, ощущалось одновременно каменно-тяжёлым и бесформенным, вялым. Кое-как она привела в порядок гнездо, заштопала порванные в драке подушки и выстирала перепачканное кровью одеяло. От воспоминаний о том, как чешуя впивается в кожу Льхе, у самого горла стояла дурнота.