- Не забивай мальчишке голову больше необходимого, Сахи. Он и так чувствует, кто я такой, его моя маленькая шарада не обманет.
Услышав это то ли обвинение, то ли наблюдение, Льхе попятился. Не огрызнулся, не стал спорить, не вспылил - а настороженно попятился, пока не уткнулся спиной в дверь.
- Станешь отрицать? - почти удивлённо спросил Эхмер. - Ну, если тебе так хочется... Хорошо, пока что я тебе подыграю.
- Спасибо? - неуверенно предложил Льхе. Между его спиной и дверью появился зазорчик в пару пальцев шириной.
- Итак. - Эхмер резко повернулся на каблуках и оказался более или менее лицом к лицу с Сахи. - Чем я могу помочь тебе и твоему новому другу?
- У Льхе проблемы с божеством из его мира.
Эхмер вскинул брови и с неприкрытой жадностью уставился на Льхе:
- Рассказывай!
Льхе рассказал: гораздо суше, нежели в первый раз, и дополнив событиями из своей жизни на Перекрёстке. Эхмер слушал цепко, не перебивая; даром что его молодое и переполненное энергией тело всё время мельтешило, вертело в руках какие-то безделушки и лишь из-за тесноты комнаты не наворачивало по ней круги.
- Занятная сказочка. И занятного паразита ты себе достал. Только вот спешу тебя разочаровать: умирать такие...
Эхмер не успел договорить. С проворством, не свойственным ни одному живому существу, Льхе набросился на него и попытался сбить с ног. Безуспешно: его массивное тело не смогло даже сдвинуть с места нескладную фигуру тощего подростка. Тогда он обеими руками вцепился Эхмеру в горло и принялся его душить.
Сахи знала, насколько Эхмер могущественен в каждом из своих тел. Видела и ощущала как, повинуясь его воле, само пространство обретает плоть и наваливается на несчастного, не угодившего Началу. Он мог одним взглядом швырнуть Льхе на колени, лишить его желания сопротивляться... обезвредить, полностью, мгновенно.
Она не ожидала жестокости. Не ожидала, что рыжего парнишку сменит клокочущая фигура грязно-бурого цвета, с непрестанно меняющимся количеством бесформенных конечностей - бледно-розовых, как тело новорождённого. Эти «руки» расползлись по полу и стенам, заняли всю комнату. Сахи они не тронули, зато Льхе обвили с ног до головы, оставив открытым одно лишь лицо. Эхмер склонился над ним; его овальная голова с единственной кривой прорезью посередине качнулась из стороны в сторону. Одна из бесчисленных «рук» ухватила Льхе за подбородок и дёрнула вниз, заставляя открыть рот, вторая надавила на лоб. Третья - колонна подрагивающей плоти с кулак Сахи в диаметре - замерла у самого лица Льхе.
Слова Эхмера, если их вообще можно было назвать словами, воспринимались отнюдь не слухом. Само пространство звенело саркастичными «Идиот...» и «Ну и на что ты надеялся, ошмёток?». Ответов ему не требовалось. Да и кто мог их дать? Пространство вздрогнуло, словно бы вздохнуло, и нацелившаяся на рот Льхе «рука» пошевелилась.
Решение пришло к Сахи где-то промеж этих двух действий. Она боялась до дрожи во вздыбленной чешуе - она слишком хорошо знала Эхмера - и всё же именно она привела к нему Льхе.
Сахи бросилась наперерез, прямо по извивающимся «рукам». Они схватили её за хвост, попытались оттащить, но она успела пересечь крошечную комнату. Оказавшись рядом с Эхмером, Сахи обеими руками обхватила его безликую голову и повернула к себе.
Говорить в данном состоянии (месте? ощущении?!) оказалось невозможно. Сахи всем своим нутром толкала наружу злое, настойчивое «Нет!!!», и тем не менее ни звука не вырвалось из её рта. Впрочем, Эхмер её понял. Лицо... передняя часть его головы осталась неподвижной, зато пространство опять зазвенело: «Ах да, оболочка. Если ты так просишь...».
«Рука» стала уменьшаться, пока не превратилась в гибкий жгут тоньше мизинца. Кончик жгута огладил лицо Льхе, заставил его закрыть распахнутые от ужаса глаза, а затем ловко скользнул в удерживаемый открытым рот. Какое-то время - неопределённое, как само их состояние - ничего не происходило, лишь в горло Льхе вползали всё новые и новые сантиметры жгута. Затем стихло и последнее движение.
Когда Эхмер закончил, в комнате не осталось ни бурого чудовища, ни розовой плоти. Только три человека: тяжело рухнувший на колени Льхе, Сахи с застывшими в воздухе руками и сам Эхмер-Инрем, сыто вытирающий рот ладонью.
Первым тишину нарушил Льхе. Он по-звериному жалобно застонал, и Сахи тут же оказалась рядом. От её прикосновения он дёрнулся, и она поймала себя на неуместной, отстранённой мысли: ей надоело видеть Льхе разбитым и потерянным.
- Что... здесь...
Его взгляд метнулся: дверь, закрытые окна, Сахи, неприятно улыбающийся Эхмер... заметив последнего, Льхе отшатнулся. Сахи крепче сжала его плечи и выставила хвост живой границей между собой и Эхмером. Тот с явным недовольством посмотрел на красноречивую преграду.