Как Сахи ему и велела, Льхе ждал её на кухне. Правда, она не предвидела, что он истуканом застынет в первом же попавшемся углу, с корзиной в руках и равнодушием на лице.
- Да ты присаживайся, - растеряно предложила Сахи, оценив эту картину.
К её облегчению Льхе послушно сел. Впрочем, и за столом он выглядел не как человек, зашедший в гости, а как мрачная статуя. Пока Сахи возилась у плиты, она всё время ощущала на себе его неподъёмный взгляд: то на затылке, то строго между лопаток.
Приятного в таком внимании оказалось мало. В очередной раз нервно дёрнув плечом, Сахи задумалась: а не ошиблась ли она? Вдруг настороженность, граничащая с паранойей, подозрительность и готовность всюду видеть угрозу - и реагировать соответствующе - нормальное состояние Льхе? Вдруг за растерянностью их первой встречи пряталась озлобленность, а не шок от столкновения с экзотическим Перекрёстком?
Сахи не могла сказать. Не могла даже определить, есть ли под её подозрениями почва. Размышления, не опирающиеся ни на какие факты, оставляли внутри раздражающее чувство потери равновесия: будто бы из-под хвоста выдернули землю и заменили её зыбучим песком. Молчание Льхе тоже не помогало.
Пока невесёлые мысли Сахи гонялись друг за другом, её руки жили собственной жизнью. Она растопила плиту, залила в чайник воду, достала остатки утреннего пирога. Привычная кухонная возня не требовала особого внимания, и довольно скоро Сахи обнаружила себя нависающей над столом, с тарелками в одной руке и чашками в другой.
Льхе смотрел на неё с таким вниманием, будто бы эти чашки и тарелки вот-вот полетят ему в голову.
Что, в свою очередь, подсказало Сахи новый вариант: а вдруг Льхе на самом деле сдерживается? Если каждая мелочь для него - потенциальная опасность, то каких усилий ему стоит не сорваться? Эта версия объясняла его нежелание идти на контакт с другими людьми и давала хоть какое-то руководство к действию.
- Я тебя не тороплю, - наугад попробовала Сахи.
Льхе оторвал взгляд от посуды в её руках и недоуменно нахмурился:
- Что?
- Я тебя не тороплю, - повторила она, ставя перед Льхе тарелку. - Можешь остаться здесь. Я знаю, сколько в приюте людей, и как там становится ... слишком.
- «Слишком» что?
- Тесно? Шумно? - Сахи фыркнула и вернулась к плите за чайником. - Не так, конечно, как на самом Перекрёстке, но всё же... Мне кажется, тебе не помешает побыть в тишине.
Развернувшись, Сахи успела заметить удивление - и благодарность - во взгляде Льхе. Невинная растерянность преобразила его: разгладила морщины на лбу и смягчила жёсткую линию рта - и Сахи внутренне улыбнулась. По её опыту люди, готовые просто так наброситься на первого встречного, не отвлекались на благодарности.
- Я не хочу мешать, - тихо и едва ли не смущённо признался Льхе.
- Если бы ты мешал, я бы не предлагала.
Больше Льхе не артачился. Он съел кусок пирога, вежливо попросил добавки и даже предложил помочь с грязной посудой. К тому времени, как Сахи подобрала со своей тарелки последние крошки, он заметно оттаял. И, хотя она помнила о поручении Таниниты, у Сахи начал созревать собственный план. Не в угрозах Льхе нуждался, и не в нравоучениях. Тем более - не в задушевных разговорах.
Не давая послеобеденной тишине угнездиться, Сахи пригласила Льхе на задний двор. Там, в тени раскидистого клёна она давно обустроила себе рабочее место: несколько округлых булыжников, вокруг которых удобно обвить хвост, низкий рисовальный столик и ящик с запасами бумаги и угля. Непосредственно под клёном стояла скамейка, на которую Сахи усадила своего гостя. Дождавшись, пока он устроится, она спросила:
- Можно я тебя нарисую?
Люди по-разному реагировали на этот вопрос. В основном он вызывал любопытство, иногда смущение или неловкость. Кто-то резко отказывался, кто-то с радостью соглашался. А вот разочарование Сахи увидела впервые. Во взгляде Льхе заплескалась такая безнадёжность, будто она предложила продать его в рабство. И окончательно всё запутал тот факт, что к взгляду прилагался обречённый кивок.
- Если ты не хочешь, то я не буду. Честно!
- Рисуй, - равнодушным тоном едва ли не приказал Льхе. И к дальнейшему удивлению Сахи стянул рубаху.
Как бы у неё ни чесались руки схватиться за уголь: наконец-то можно рассмотреть столь занимавшее её диковинное тело! - Сахи понимала: где-то она ошиблась. Её просьба задела Льхе, до предела натянула едва свившуюся ниточку доверия: того и гляди лопнет.