– Очень высоко мой отдел перспективных проектов оценил ваши последние работы по ментальному управлению. Изрядно были впечатлены, – у Пожарского был глубокий проникновенный баритон, и говорил он степенно, придавая каждому слову особый вес.
Иннокентий Аристархович склонил голову, обозначая благодарность за высокую оценку и её приятие, весело сверкнул стёклами очков, но ничего не сказал, продолжил слушать.
– Вот мы и подумали… Вы же нас, предпринимателей знаете, – Пожарский сделал ещё глоток и лукаво улыбнулся сквозь бороду. – Мы ж из всего пытаемся выгоду извлечь. Уж не обессудьте…
Профессор откинулся в кресле с чашкой чая и продолжил внимательно, лишь с чуть заметной иронией, смотреть на собеседника.
– Ну так мы подумали, может, посодействовать могли бы исследованиям вашим?
«Надо было сказать – мож, пособить чем? – Иннокентий Аристархович чуть было не рассмеялся. – Работать и работать ещё над имиджем!»
– Как именно посодействовать? – профессор постарался изобразить искреннее непонимание.
Хотя мысли о содержании предстоящего разговора вполне имелись. Скорее всего, предложат финансирование промышленной разработки с тем, чтобы впоследствии разделить доход от производства. Более половины своего состояния Иннокентий Аристархович сделал таковым или схожим образом, а потому разговор вызывал у него интерес. Не будоражил, как много ранее в подобных случаях, нынче он был обыденным, рутинным, но если есть возможность, так отчего ж отказываться?
– Мы предлагаем вам, – отчеканил Гутман, который до сего момента так и не притронулся к чаю, – финансирование промышленных разработок. В частности, нас интересуют системы ментального управления вычислительными системами.
Гутман был совсем другого склада, чем Пожарский. Невысокий, грузный, коротко стриженый, с носом картошкой и оттопыренными ушами. Говорил спокойно, по делу, чётко формулируя мысли и правильно подбирая слова.
– Ну-у… – протянул Иннокентий Аристархович, – вряд ли мы с вами здесь техническую революцию устроим. Вас ведь, думаю, интересует предприятие, которое изрядный доход принесёт, необычайный. А управление вычислительными системами с помощью мыслеобразов – оно уж вовсю повсеместно используется.
Гутман быстро зыркнул на Пожарского, а тот вдруг рассмеялся, как-то надрывисто.
– Ох, лукавите, Иннокентий Аристархович, – проговорил он сквозь смех, – аль скромничаете!
Иннокентий Аристархович улыбнулся, но не ответил, лишь пожал плечами и перевёл взгляд на Гутмана, который, наконец, сделал глоток чаю, быстрый, нервический, но тоже расплылся в улыбке.
«Вот ведь ведут себя как клоуны, – подумал профессор. – Меж тем, сами-то отнюдь не шуты, огромные деньги заработали, пусть даже оба при изрядных стартовых капиталах, унаследованных от не менее предприимчивых отцов и, бери шире, дедов и прадедов. А эксцентричность нынче-то в моде, и, коль есть возможность, что ж и не покуражиться? Вполне объяснимо и извинительно. Да и повеселее так-то будет».
– Очень надеемся на откровенный разговор, господин профессор, – снова вступил Гутман. – Давайте сделаем так: мы вам выскажем наши соображения, а вы подумаете? – И, не уловив какого-либо возражения, а наблюдая лишь интерес собеседника, продолжил: – Системы ментального управления вычислительными системами, о которых вы упомянули, в практике предполагают также некоторые физические действия. Например, подтверждение операции, совершённой мыслеобразами, с помощью меню символов или технического средства. Самый простой пример: если в отеле вы устанавливаете будильник, то время пробуждения и тип будильника вы вводите мыслеобразами, но для подтверждения вам всё же придётся сделать жест рукой. Для более сложных систем потребуется подтверждение через личное меню символов. Мы же говорим о таких системах, когда все эти действия можно будет выполнять лишь мыслью. Подчёркиваю – лишь мыслью и ограничиваясь, когда ментальная команда будет достаточна для выполнения операции. Как нам всем известно, единственным ограничением для отказа от дополнительных действий является то, что называют «случайной мыслью». Мы осмелились предположить, что вы близки к преодолению этой проблемы.
– Да-с… – Иннокентий Аристархович задумчиво посмотрел вдаль, на парк за рекой. – Впору вам вашим перспективным отделам названия сменить… «Промышленный шпионаж» – дефиниция, конечно, в лингвистическом смысле изрядно устаревшая, однако ж, полагаю, вполне уместная.