Но тогда я ничего этого не знала. Через год с небольшим Лешка сделал мне предложение, но со свадьбой решили подождать до окончания института. Одиннадцать лет брака… Да, мне было спокойно и уютно, мы даже не ссорились. Но вот была ли я счастлива? И был ли счастлив он?
Сейчас, по прошествии двух лет, за себя я могла ответить без колебаний: за исключением нескольких редких моментов - нет. И, может, сильно счастливее после развода не стала, но, по крайней мере, больше не чувствовала себя обитательницей теплого сонного болота.
Глава 6
Уикэнд прошел вполне удачно. Классические семейные выходные на даче, которые прекрасны, когда выпадают нечасто и не превращаются поэтому в рутину или – не дай бог! – в обязаловку под грифом «семейный долг».
Девчонки с Витькой с утра ушли в лес за черникой на варенье. Мы с мамой и Таней приготовили обед, после которого все расползлись по комнатам потюленить. Ближе к вечеру женское большинство отправилось на залив купаться, а мужское меньшинство занялось шашлыком. На двоих оставшихся в нашем семействе мужчин приходилось шесть разновозрастных единиц женского пола, и изменения пропорции в ближайшей перспективе не ожидалось. Разве что Наталья, девица яркая и бойкая, кого приведет.
Я волевым усилием выкинула из головы все темные мысли. Разговор с сестрой и сеанс археологических раскопок сработали как психотерапия. Если Лариса придет подписывать договор, тогда и буду думать, как быть дальше. А пока – хватит жрать себе печень. Еще не все отмеренное на мой век вино выпито, так что пригодится.
В разгар шашлычного веселья позвонила из Сочи моя ненаглядная принцесса. Беседку папа строил с запасом, но всемером в ней было тесновато, поэтому выбралась я с трудом, едва не наступив на Мисюсь, с королевским достоинством ожидавшую, когда рабы вспомнят о ней и дадут вкусняшку.
- Мамулечка, мы с папой были в дельфинарии и плавали с дельфинами, они такие классные, улыбаются и смеются, мне так понравилось, жалко, что мало, - Глашка, как всегда, тараторила, делая ультракороткие паузы для вдоха, больше похожего на «ах». – Баба Люда брала меня к своей подруге бабе Маше, у нее кролики, большие-большие, а еще собака, тоже большая...
Уже через несколько минут я перестала воспринимать информацию, но это было и не обязательно, главное – периодически обозначать свое присутствие на линии междометиями. Даже если и пропущу что-то важное, потом продублирует Лешка. Просто слушала ее голос и улыбалась. От отца Аглая унаследовала в первую очередь ничем не истребимый позитив, вносивший в мою жизнь солнечный свет, даже когда вовсю лил дождь.
Ребенка мы не планировали. Договорились еще до свадьбы: как получится, так и получится. Получилось только через год. Иногда мне казалось, что нашей девице просто не хотелось расставаться с тем волшебным миром, где ждут воплощения души будущих младенцев. Она оказалась на редкость беспроблемной, с самого начала. Ужасы токсикоза меня миновали – в отличие от Тани, которая оба раза умирала все девять месяцев. Я только спала при любой возможности, причем с огромным удовольствием.
Родилась Глашка точно в срок, все как по учебнику, уложившись в стандартные десять часов и выдав идеальную десятку по Апгар. Даже зашивать не пришлось. Лешка хотел назвать ее Ксюшей или Лизой, но тут уж я уперлась. Сказала, что у девчонки будет его фамилия и отчество, могу я хотя бы имя придумать? Особенно с учетом того, что носила ее и рожала. Мне хотелось Глашу, но на Глафиру Лешка не согласился. Сошлись на Аглае.
Кошмары первых месяцев материнства обошли меня так же, как и токсикоз. Молока – хоть залейся, развитие – четко по графику, все колики-газики-зубики – тоже стандарт. Глашка наедалась, засыпала, просыпалась, радостно пырилась на белый свет, а если орала, то четко с сигнальной целью: мокро, голодно, неудобно, больно. Врачи из поликлиники просто нарадоваться не могли. Так и говорили: чудо какой правильный ребенок.
Сначала я побаивалась. Вот идет все идеально, а потом вдруг вылезет такое… Потом стала думать, что это мне компенсация за не самую счастливую женскую жизнь. Но когда Глашке исполнилось полтора года, я снова начала бояться. Она не говорила. Племянницы в этом возрасте болтали предложениями, а у нашей барышни в арсенале было ровно четыре слова: мама, папа, баба и дай. Да и те использовались нечасто. А еще я стала замечать за ней одну странность. Глашка могла сидеть и играть с игрушками или смотреть картинки в книге, а потом застыть, глядя в одну точку, ни на что не реагируя. Это было реально страшно, и когда повторилось несколько раз, я потащила ее по врачам, заподозрив по мамской панике что-то вроде аутизма.