Вздернула нос, расправила плечи, развернулась и удалилась в возмущении.
Дурдом на выезде!
Кстати, жених что-то забился в тину, за весь день даже смайликом не обозначился. Так уработался? Или, может, случилось что?
Тьфу, Юля, типун тебе на язык, дура!
Словно в ответ взвыл домофон.
- Курьер, - представился парень, едва видный на экране за букетообразным свертком.
Открывая, я пыталась сообразить, осталась ли в доме свободная тара. Ведро было занято предыдущими цветами, еще вполне живыми. Кое-как расставив розы, на этот раз кремовые, я набрала Димкин номер.
- Прости, солнце, у меня тут запара немного. Перезвоню попозже. Целую!
Вот так. Только и успела что поздороваться и спасибо сказать. Цветочки – это, конечно, хорошо, но…
Ну а чего я, собственно, ждала? Это в дурацких бабских романах миллионэры ни хрена не делают, прожигая жизнь с красоткой в одной руке и бокалом в другой. Мы еще часто встречались, если подумать.
Перезвонил Димка в двенадцатом часу, когда я уже забралась в постель.
- Только домой приполз, - пожаловался устало. – Как ты? Не замерзла сегодня?
Погода поменялась, после теплых солнечных выходных вдруг задул ледяной норд-ост – питерская фишечка. Казалось бы, мелочь, но это беспокойство было приятным.
- Что у тебя завтра вечером? – спросил он, когда мы уже обменялись событиями дня и десятком скользких шуточек.
- Если не случится чего-то экстремального, то ничего.
- Тогда Володя за тобой заедет часам к шести. Если хочешь, может и утром отвезти, чтобы не пришлось машину у работы оставлять.
- Ладно, - я не стала спорить. - Где-то в четверть десятого пусть подъезжает. А вечером мы куда? Ну хоть намекни, как одеваться.
- Без разницы. Увидишь.
Как ни пыталась я его расколоть, ничего не вышло. Но прозвучало крайне интригующе.
Уснуть удалось далеко не сразу. Всего одна ночь – и мне его уже не хватало. Не только секса, но и ощущения тепла, уюта, спокойствия. Как наркотик, на который подсаживаешься с одной дозы. Хотя нет, я была, пожалуй, как нарик, развязавший после многих лет завязки. Пока мы просто встречались и целовались до одури в парадной, это было еще полбеды, а вот сейчас… К тому же эти разговоры дурацкие… про жениха. Можно подумать, мне кто-то что-то предлагал!
Утром я попробовала разузнать у Володи о планах на вечер, но это был кремень.
«Дмитрий Максимович просил ничего не говорить» - и все тут.
Ну ладно, сюрприз так сюрприз. К тому же весь день я была слишком занята, чтобы страдать от любопытства.
Ровно в шесть Володя уже стоял у входа. Ехали мы, несмотря на час пик, от силы минут десять: по Лиговке, потом по Гончарной и по Полтавской. Притормозив у закрытого въезда в новый жилой комплекс, он достал из бардачка ключи на брелке.
- Во двор налево. Первая парадная, второй этаж, третья квартира.
Елки, самое простое мне в голову и не пришло. То ли у Димки была еще одна квартира, то ли снял, чтобы не ныкаться по закоулкам, как школьники. Ну что ж, тоже вариант. Только к чему такая таинственность?
Двор оказался вполне буржуинский – вымощенный плиткой, с клумбами и фонтанчиком. В парадной консьерж допросил меня, в какую квартиру я иду, хорошо хоть паспорт не потребовал. Лестницу не нашла, поднялась на лифте. Чуть помедлила перед вишневой металлической дверью с цифрой три, пытаясь сообразить, какой ключ к какому замку, потом просто позвонила. Димка открыл сразу, будто ждал в прихожей – или правда ждал?
- Привет, - поцеловав меня, он отошел в сторону, пропуская в квартиру. – Проходи.
Глава 37
Дима
Риэлтор, занимавшийся нашим домом в Щегловке, как раз срочно продавал квартиру в новом жилом комплексе недалеко от Невского, с отделкой и обстановкой. Хозяева делали ноги по политическим мотивам. Недолго думая, я ее и купил, как только получил свою долю от продажи. С прицелом на то, что там будет жить Полина, поэтому говорить ей пока ничего не стал. Подарок на восемнадцатилетие.
Если раньше к любой мысли о ней, нацеленной в будущее, я прибавлял «если все будет хорошо», то тут, пожалуй, впервые обошелся без этой оговорки. Конечно, все под богом ходим, а она особенно, но постоянный страх потихоньку начал меня отпускать. Во всяком случае, стал не таким острым и терпким. Возможно, благодаря Юле, которая убеждала, что все должно быть хорошо.
Четыре месяца – полет нормальный. Уже можно было сказать, что сердце прижилось. Мне хотелось верить, что наши молитвы помогли. Не только родных и друзей, но и жены того парня, с которой Полина продолжала переписываться. Она скрупулезно выполняла все медицинские предписания, принимала лекарства, занималась лечебной гимнастикой, гуляла. А еще встречалась с подругами и готовилась к экзаменам за десятый класс.