Но колдовать никому из них не пришлось.
Генрих уже сварил кофе и приготовил тосты на всех. Поджидал их за накрытым столом.
— Присаживайтесь, я тут похозяйничал вот…
— Давайте я налью, — Софи хотела взять у него кофейник, но Генрих не позволил.
— Я сам, милая, — сказал он ласково, и поглядел на нее при этом с такой нежностью и грустью… Как будто прощался…
Тьен непроизвольно прижал руку к груди, чувствуя, как забилось быстрее и тревожнее сердце.
— Пап, что с тобой?
— Со мной? — Генрих разливал кофе по чашкам, и руки его заметно дрожали. — Со мной все в порядке… Вот, это твой. — Он пододвинул к Тьену чашку. — А это твой, Софи. Добавить сливок? Кофе немного пережжен, да и тосты у меня, честно сказать, подгорели…
— Папа, я же вижу.
— Да-да, — Лэйд присел за стол, сцепил пальцы в замок. — Я хотел поговорить. Сейчас. Я скажу, да. Сейчас…
Он дождался, пока они с Софи надгрызут тосты, отопьют немного кофе, и опять встал.
— Вот, что я хотел сказать…
Порылся в кармане и положил на стол перед Тьеном маленький камушек.
Тот самый.
Сердце, только что отбивавшее по ребрам бешеный ритм, остановилось.
— Вот, что я собственно… — повторил Генрих и вдруг перестал сутулиться, распрямился и поглядел на шеара… Нет, не с ненавистью. Ненависть — это что-то мелкое и несущественное рядом с чувствами, что видел Тьен в глазах человека, которого привык считать отцом.
— Ты ничего не забывал, — понял он. — Просто обманывал меня.
— Я? Тебя? — Лэйд побагровел от возмущения. — Это ты лгал мне каждую секунду. Ты!
— Поговорим без свидетелей?
Тьен не знал, что делать, не был готов к подобному, но хотел оградить Софи от неприятных сцен.
— Не о чем говорить, — отказался Генрих. — Уже не о чем.
— Чего же ты хочешь?
— Убить тебя, — улыбнулся человек.
Улыбка у него была до того спокойная, что Тьену стало еще больше не по себе.
— Ты… — начал он и осекся, увидев, как изменилось лицо Лэйда. Вытянулось плаксиво, всего на миг, а после снова сделалось прежним.
— Я уже тебя убил, — проговорил Генрих. — Уже. Ты сам меня научил, как убить шеара. Помнишь? Ты сказал, что надо бить в сердце…
Смысл этих слов дошел до Тьена едва ли не раньше, чем Лэйд закончил говорить. Но все-таки поздно.
Софи. Она просто смотрела на него. Все это время смотрела, но вдруг взгляд ее застыл в одной точке, и девушка, не издав ни звука, стала медленно валиться набок…
Так медленно, что Тьен успел перемахнуть через стол и подхватить ее до того, как она упала бы на пол… Но то, что он держал в руках, уже не было его девочкой. Оно было никем и ничем — пустой оболочкой, хранившей любимые черты…
— Софи! — он с силой затряс неподвижное тело, не желая верить чувствам, вопившим, что ее больше нет. Прижимал к груди, целовал еще теплые губы… — Софи, пожалуйста…
Словно она могла услышать и вернуться…
— Я… не хотел так, — донесся издалека слезливый голос Генриха. — Она мне нравилась, очень нравилась. Но мне нужно было твое сердце, а ты отдал его ей…
Тьен не понимал, о чем он говорит.
В одно мгновение все потеряло смысл. Абсолютно все.
Софи больше нет.
Нет.
Нет.
Нет.
Он не чувствовал ее. Ни тепла. Ни света.
И себя не чувствовал. Как будто связывающая его с жизнью и реальностью нить оборвалась, и он опять оказался в пустоте…
Ее больше нет.
Разум твердил об этом…
Но он не слышал теперь голоса разума и продолжал звать.
Шептал ее имя… Или кричал до хрипоты…
Гладил волосы и лицо.
Целовал, и тогда на ее щеках и губах оставались соленые капли, катившиеся из его глаз.
Умолял ее вернуться.
Обещал ей любое чудо. Миллионы чудес…
А самому ему хватило бы всего одного.
Но подобные чудеса не под силу даже шеарам.
На такое способен только…
— Огонь, — прошептал он, глядя в ее остекленевшие глаза.
Но не здесь.
Не на кухонном полу.
Не в присутствии человека, враз ставшего для него… Врагом? Нет, просто никем…
Он и прошел мимо него, словно сквозь ничто, унося подальше от покрасневших безумных глаз то, что осталось от его сокровища.
Заперся в спальне. Уложил бездыханное тело на постель, разгладил бережно складки платья, убрал с лица волосы.
Разжег на ладони пламя.
— Пожалуйста…
Когда-то Огонь сказал, что не сможет приходить к нему после того, как он вберет в себя силу всех четырех стихий. Но это неправда. В недавних видениях, вырванных из чужой памяти, Тьен видел, как Огонь говорил с Холгером. Значит, ничего не мешает первозданным стихиям общаться с шеарами…