— Она говорила обо мне?
Женщина ждала этого вопроса, даже удивилась, что он не спросил раньше.
— Иногда, — ответила она. — Говорила, что вы уехали к родным в Галор, но скоро вернетесь. Мне кажется, она в это верила.
— Спасибо, — поблагодарил мужчина. — Вы мне очень помогли, Амелия. И…
— Попросите не говорить о вашем визите Софи?
— Нет, — улыбнулся он, — не попрошу. Вы и не вспомните о нашем разговоре.
— С чего бы…
…Когда она вышла в холл, дворецкий вскочил с кресла у лестницы.
— Простите, госпожа Кларисса, что-то я… задремал, каюсь.
— Ничего страшного, Жерар, — она зевнула, потягиваясь. — Сама с утра сонная, как осенняя муха. А почему дверь не заперта? Кто-то приходил?
— Нет, — уверенно ответил старик. — Должно быть, я забыл закрыть, когда забирал почту.
Он подошел к двери, но, прежде чем опустить защелку, выглянул на улицу. Прохожих не наблюдалось: у обитателей Ли-Рей не в привычках гулять до полудня. Только от соседнего дома неспешно отъехал серебристо-серый автомобиль.
В гостинице Тьен появился к трем часам дня. Оставил в номере покупки и заглянул к отцу.
Генрих не скучал в одиночестве: компанию ему составляли Эсея и Фернан.
— Хорошо, что вы здесь, — обратился к ним шеар. — Я составил культурно-познавательную программу на завтра. Оказывается, сейчас возят экскурсии на гидроэлектростанцию. Папа, тебе, думаю, понравится. И Кеони с Фером тоже.
— Почему только нам с Кеони? — подозрительно спросил флейм.
— Всем. Но вам с Кеони — особенно. На электростанции можно будет наблюдать интересный процесс: вода рождает огонь. И никакой магии, заметь! Преобразование энергии. Единение стихий.
— Занятно, — согласился Фер. — Так едем все? И ты?
— Нет, — Этьен смутился. — У меня дела в городе.
— У тебя какие-то проблемы? — решился узнать Фернан.
— С чего ты взял?
— Ты странно себя ведешь эти дни.
— Разве? — непринужденно рассмеялся шеар. — Ты странно себя ведешь, сколько я тебя знаю. Ты — параноик, Фер.
— Да, мне говорили, — усмехнулся флейм, но тревога из взгляда не исчезла…
…Слово «параноик» вошло в обиход недавно. А еще оно было человеческим, и Тьен удивился, услышав его от Лили.
— Фер — законченный параноик. Не обращай внимания на то, что он говорит.
Это было вечером, после того, как третий шеар впервые побывал у разрыва.
Закрыл? Да.
Чувствовал ли удовлетворение от совершенного или желание продолжать? Сто раз нет.
Еще и дядюшка Фернан между делом предупредил, что частое общение с пустотой вызывает помутнение рассудка.
— Откуда ему знать? — махнула рукой альва. — Холгер переживает уже вторую волну, и ничего, умом не тронулся.
Тьен собирался сказать, что человека, который бросает на произвол судьбы собственного сына, а спустя годы находит, чтобы швырнуть в самое пекло, нормальным не назовешь, но вовремя вспомнил, что шеар — не человек.
Да и вообще говорить не хотелось — хотелось домой. Если не в дом Софи, то хотя бы в дом Генриха, но сил не осталось даже чтобы влезть на виверну. Лежал на земле, там же, куда упал, спустившись с «заплатанного» неба, а над ним уже поставили шатер, и суетилась рядом нянюшка-альва.
— Не понимаю, — шепнули чуть слышно неподвижные от запекшейся крови губы.
— Чего не понимаешь? — присела около него Лили.
— Как сделал это.
Когда он оказался один перед ликом пустоты, что-то случилось с ним — независимо, а может, и против его воли. Он стал видеть иначе, чувствовать иначе, вести себя так, как в другой ситуации и в голову не пришло бы. Казалось, что он — уже не он. Не личность, а лишь оболочка. Инструмент в чьих-то умелых руках. Игла, штопающая разорванное пространство. Так было не все время, и под конец он мог уже управлять своими действиями и своим телом, вернее — телом гигантской огненной птицы, образ которой в какой-то момент всплыл в сознании. Но все равно не понимал, откуда ему известно, что нужно делать и как.
— Ты и не должен понимать, — альва убрала с его лба мокрые от пота волосы. Брызнула в лицо водой, смочила пересохшие губы. — Ты просто умеешь. Ведь ты — шеар.
— И сегодня доказал это, — прозвучал от входа в шатер мужской голос.
Услышав его, юноша нашел в себе силы подняться с земли и встать на ноги, чтобы не предстать перед первым шеаром Итериана слабаком.
Холгер оглядел его, как осматривают побывавший в бою меч: не зазубрился ли, не затупился ли, переживет ли еще одну битву. Задержал взгляд на разодранных сапогах, не выдержавших первой в жизни Тьена спонтанной трансформации.