Склад в вечерних сумерках преобразился в лучшую сторону. Солнечные лучи из окон больше не рассекали пыльное помещение, создавая атмосферу надежды и оптимизма. Теперь повсюду мелькали тени, а потолок давил своей мрачностью. За столом сидела вся наша компания. Заметно нервничая, словно их вот-вот кинут в бой против неизвестного противника только с обещаниями, что все будет хорошо. Я громко поприветствовал собравшихся и тут же нахмурился, увидев в руках Мела кружку с вином.
— Сержант, тут вина ровно для запаха, — тут же принялся оправдываться мой приятель, — нервы надо успокоить.
Лезть с занудными упрёками не стал, возможно, так и лучше. Тем более зная секрет капитана. К тому же будет смелее, где надо и лишний раз не полезет со своими байками, чувствуя вину за выпитый алкоголь.
— Михлан, что с ящиком?
— Все хорошо, — чуть заторможено отозвался он, — взяли телегу у одного пропойцы, пришли подворотнями к складу, перегородили улицу, пока я грузил камни, Седой сползал в подвал и достал ящик. После привезли сюда и телегу отдали назад пьянице. Он о нас даже и не вспомнил.
Столь подробного отчета я не ожидал, видимо, муштра все же попала на благодатную почву, и даже за столом с друзьями он тарабанит по уставу.
— Хорошо. Что за пацан ко мне прибегал? — я качнулся на потрёпанном табурете.
— Подмастерье отца, рядом отирался, — Михлан запнулся и поджал губу. — Он сильно испугался, когда я сказал, что нужно позвать сержанта для разбирательств на складе. Даже монету забыл попросить.
— У детей хорошая память, — тут же заворчал Скоп, — а я…
— Отставить. Когда они придут к ребенку, мы будем уже очень далеко, — так и подмывало сказать или «за морем» или же «под землей».
Нарочито громко оставил табурет, прошагал в висящей на веревке тряпке, найдя более-менее освещённый участок склада. Приступил к очистке сапога, морщась от легкой вони. Все молчали, явно ожидая новых указаний.
— Скоп, что там с ростовщиком?
— Самый крупный в Яме, и возможно, в серебряном порту, — в голосе бывшего мародера не прибавилось ласковых ноток, скорей, наоборот, зазвучало раздражение.
— Хорошо. Тогда так. Я, Скоп, Бугор и Мел идем на встречу к ростовщику, как его там?..
— Рут, — неохотно буркнул Скоп.
— Седой, будь другом, принеси один из взрывателей. Надо, так сказать, показать товар лицом, — капрал тихо поднялся и плавной походкой исчез в надвигающихся тенях. — Остальные действуем по плану.
Пусть план и заключался в том, что Седой с Михланом забьются в самую дальнюю нору, что смогут найти, а остальные просто не будут мозолить глаза. Ожидая пока, мы вернемся.
Я вздохнул и откинул тряпку. Сапог стал выглядеть ненамного лучше, чем раньше, грязь размазалась еще более мелким слоем, приобретая серый оттенок.
— Придется нести сапожнику или в бельевой квартал, может, еще и отмоют, — проговорил Седой, почти бесшумно появляясь из темноты.
Я вздохнул и протянул руку. Капрал двумя пальцами поднял мешочек, чуть покачал его и опустил в раскрытую ладонь.
— Есть провинции, где кусок заточенной стали и кольчуга плотного плетения, это верх… — он пощелкал пальцами, тужась вспомнить слово.
— Прогресса, — лениво проговорил Мел.
— Вершина прогресса. А тут шарик обладает такой силой, что может убить Одарённого, — его слова рубанком прошли по моим эмоциям, снимая стружку ненависти. Разметать все эти стружки получилось только благодаря большому опыту. Когда десятки лет практикуешься, результат придет, не всегда качественный, но все же.
— Надеюсь, когда-нибудь прогресс их убьет, — проговорил я настолько тихо, что едва ли Седой смог расслышать, и уже громче. — Выдвигаемся, до второго вечернего колокола надо внести ясность в ситуацию.
Послышался грохот поднимающихся людей, все засуетились. Я зашагал к выходу и чуть не сбил Сэмса.
— Сержант, я пойду с вами, — возможно, в понимании юноши слова прозвучали твердо и непреклонно, но у меня свой план и мешать его воплощению, детским потугам в геройство я не собирался.
— Сэмс, ты выполнишь что сказано. Или же твое рвение приведёт нас в руки палачей, — сказал и, хлопнув парня по плечу, направился к выходу.
Вечерний порт и не думал умолкать, разве что звуки стали чуть громче и реже, да вонь, казалось, усилила натиск. И что удивительно, плеск волн в отблесках фонарей нисколько не затрагивал мою душу. Видимо, обрывки моря не способны воодушевить, только полная бескрайняя глубина. Всю дорогу до ростовщика рука не покидала эфес меча. Видимых причин для тревог не было, но внутренний настрой твердил о необходимости данного действия.