— Как тебе это удалось?
— Мне не удалось. — Моро знал правила и говорил кратко. — Мы не смогли.
— Как тебе удалось посметь?
— В Коловитано меня спрашивали о том же. Я не знаю.
— Поэтому они тебя выбрали?
— Вероятно, — опустил глаза Моро. — Старший Муз сказал, что это мой единственный шанс.
— Шанс на что?
— На свободу. В обмен на священную плоть коловиты обещали меня отпустить.
— Отпустить? — На этот раз дознаватель не смогла скрыть изумления, ее крупные глаза расширились еще больше. — Освободить от служения?
— Да. Так мне сказали.
— Это невозможно.
— Значит, меня обманули.
— От служения не отказываются. Ты не мог этого захотеть.
— Ну в чем-то я все-таки уверен. Точно знаю, чего хочу.
— Ты лжешь!
Без маски безразличия она ему даже понравилась. Эта Музи была не так мила, как Овиэн, значительно старше, и татуировки ее уродовали, но внутри чувствовалась страсть. Хороший Муз бесстрастен. И все-таки она возвысилась, причем в самом Мизерато. Получается, что ее преданность была столь же сильна, как и его неприязнь.
— Хотел бы солгать, но родился третьим. Моя душа для тебя открыта.
Музи молча согласилась. Тем большим было ее удивление, ведь этот чистокожий Муз говорил правду. Правду, которая противоречила всему, что она знала. Если, конечно, коловиты не придумали новую хитрость, чтобы заполучить священную плоть. Ради такого южане средств не выбирали.
— Но почему ты не хочешь служить нашему милостивому творцу? — Она решила зайти с другой стороны.
— Прежде у меня была хорошая жизнь. Элти, которую я любил. Будущее, о котором мечтал. Музы забрали все. Не понимаю, о чем они думали, когда меня выбирали. Как видишь, я плохой служитель Музерату. Настолько плохой, что старый Муз предложил мне сделку. Я не хотел забирать всю плоть — только частицу для своего храма. В Коловитано бога почитают не меньше, чем здесь. Пусть я вор, но ведь вы не желаете делиться добровольно! Разве Музерату угодна жадность?
— Ты не понимаешь, о чем говоришь.
— Даже не пытаюсь. Я уже проиграл, ночные охотники не справились. Кстати, какая участь ждет уцелевших?
— Та же, что и тебя. Вольно или нет, вы послужите нашему общему делу. В Узерхау всех каулов отправляют в шахты. Знаешь, как там умирают? В поту и ознобе, в клубах дыма и пара. Под барабаны, бой которых не умолкает никогда. Но для тебя он однажды умолкнет. И скоро ты будешь жаждать этого мига.
— Я не любил своего отца, но всегда внимал его мудрости. «Сильные не пугают», — говаривал старый хан. Если я еще не слушаю барабаны, на то есть причина. Что тебе нужно, Музи?
Она замолчала, но ненадолго. Возможно, прямой вопрос ее озадачил, а может быть, напротив, развязал руки. Однако жрица не поддалась и умело продолжала игру.
— Мне нужно знать, как тебе это удалось.
— Тебе интересно, — догадался Моро. — Моя свобода тебя привлекает, ведь у вас, Музов, ее нет. Хотя все мы родились третьими.
— И в чем же твой секрет?
— Ни в чем. Можешь считать меня выродком. Видимо, даже среди нас такие встречаются. Коловиты это поняли и решили меня использовать. Они знали, что в мою свободу не поверит никто.
— Допустим. Но с чего ты взял, что после всего коловиты тебя отпустят? Очевидно, твоя участь предрешена: от выродка-вора проще избавиться.
— Пусть так. Но даже это лучше, чем храмовые застенки.
— Ты не задумывался о том, чтобы оставить плоть себе?
Моро через силу улыбнулся.
— На что она мне? Не хочу превращаться в желанную добычу для всех. Это совсем не та свобода, о которой я мечтаю.
— Возможно, у тебя и выбора-то нет, — приглушенно сказала Музи.
— Что это значит?
— Коловиты не могли тебя освободить, ни один Муз на это не способен. Даже у пайгамбаров нет такой власти. Получается, на то была воля самого творца Музерату. Но убедиться в этом можно единственным способом.
Моро посмотрел на нее с недоверием. На этот раз прекрасные уста были на удивление многословны.
— Так вот зачем ты здесь, — криво усмехнулся пленник. — Я уже видел такие глаза и слышал подобные речи. От коловитов, которые меня сюда послали. Что же предложишь мне ты, красавица Музи?
— Не я. — Ее лицо вновь стало непроницаемым. — Музерату. Если он действительно тебя выбрал, то подарит силу. И власть. Я знаю лишь одного кетмена, который такого удостоился. Возможно, ты станешь вторым.