С той поры Семен и никогда не чувствовал себя обделенным: зарплаты хватало.
Так вот о Кэпе. Однажды Кэп ни за что ни про что обидел Дневальную, не пустив ту на берег в увольнение в то время, когда ей это позарез было нужно. Дневальная подговорила Семена съесть знаменитый Кэпов графин с вензелями, который был приобретен в Гонконге по сходной цене, и дело было сделано: Семен в присутствии большей части экипажа сжевал графин в столовой во время обеда и даже почмокал от удовольствия, тогда как у остальных кусок не лез в горло. Узнав об этом, Кэп лишился чувств, и Повариха ввела ему лошадиную дозу противогриппозной сыворотки, отчего очнувшийся Кэп опять упал и лежал до тех пор, пока не придумал, как избавиться от Семена. Месть он придумал такую, что страшнее ее ничего, кроме ВЕТРА, до сих пор придумано не было. Мысль о ней подсказал ему Амбарщик. Кэп искал Семена по всем закоулкам, а найдя, предлагал сыграть в очко на высадку. Если бы Семен выигрывал, Кэп, по его словам, прощал бы Семену сон на работе или любые другие шалости, но не нашелся еще ни один человек, который бы мог обыграть Кэпа в очко, даже мухлюя на каждой сдаче, потому что лучше Кэпа в очко никто не мухлевал, и тогда Кэп объявлял Семену выговор или два, в зависимости от настроения. Потом прятал карты и вроде бы собирался уходить, но возвращался и снова делал вид, что раздумывает, садился напротив приунывшего Семена, доставал снова колоду и, сделав вид, будто сжалился над Семеном, предлагал ему реванш и обыгрывал еще и еще. Потом, подбив бабки, объявлял Семену, что сегодня до обеда тот заработал столько-то замечаний и столько-то выговоров, и предлагал зайти после обеда — доиграть, на каковую уловку Семен уже старался не попадаться. Он начинал прятаться еще более старательно, не хуже Студента, но, в отличие от Студента, которому в тундре сделать это было много легче, на судне становилось все меньше и меньше укромных уголков, неизвестных Кэпу.
…Произошло это после того, как Амбарщик шепнул Кэпу, что ВЕТЕР уже собирается, что он уже набирает силу и разгоняется для главного своего удара. Кэп прибежал в рубку, включил трансляцию и, заикаясь от страха, рассказал всем, что Амбарщик вычитал — или где-то услышал, — что в природе есть такой ВЕТЕР, против которого бессильны не только десятиметровые стены из бетона, но и даже сам Амбарщик бессилен, вон чего. Этот ВЕТЕР таится до поры до времени в складках местности, спит на высоких холодных горах, зреет в пучине морской, а когда созреет, то нет от него спасу. Он выкорчевывает и забрасывает в тридесятое царство исполинские секвойи, он поднимает человека к самым облакам и бросает его оттуда оземь, он заглаживает ямы на месте унесенных неведомо куда городов, а то, что будет находиться вблизи эпицентра ВЕТРА, вообще может превратиться в легкий, невидимый невооруженным глазом эфир. Что будет с нашим судном? — заикался Кэп. Да оно будет заброшено на какую-нибудь безжизненную планету, где и моря как такового нет, так, одни кратеры и пыль.
Услышав это, Лева вздрогнул и сел на палубу, ведь записку с бреднями насчет ВЕТРА, написанную на английском языке, чтобы Амбарщик смог ее прочитать, подбросил ему не кто иной, как Лева. Шутка обернулась большими неприятностями для Левы: ведь на той планете, куда их забросит ВЕТЕР, ничего нет. Когда в топливных емкостях иссякнет горючее для костров, а в кондейке опустеют все полки, им попросту придется подыхать с голоду и холоду. Чего доброго, Амбарщик придумает, что они должны питаться с Кэпом самим экипажем, и первым в кастрюлю пойдет Лева. Лева передернулся от отвращения, вспомнив Кэпову рожу, и решил не идти к нему и не объяснять, что Амбарщикова болтовня есть не что иное, как его, Левы, шутка. Уж я как-нибудь не пропаду, прикинул он, меня голыми руками не возьмешь, дудки! Я и на пустой планете приспособлюсь.
Так вот, после речи Кэпа все стали ожидать ВЕТРА, и частенько посматривали на горизонт, не собираются ли тучи, и наверх, не скрыли ли облака луну и звезды. Ожидание это было томительным — ВЕТРА все не было и не было, а людей обступили куда более важные заботы, например, Третий.
Когда судно неторопливо отмеряло мили в ночном океане неподалеку от Берега, неожиданно умолк главный двигатель, и судно плавно закачалось на волне, замедляя ход, пока не остановилось совсем. Плеск воды о борт, который доселе не был слышен в каютах из-за шума механизмов, ворвался в иллюминаторы, будто вода плескалась у самых ушей. Чиф распахнул дверь каюты и столкнулся со смертельно перепуганным Дедом.