— Что случилось? — с надеждой вскрикнул Чиф. — Кто-то насыпал в топливную емкость сахарного песку?!
В оглушающей тишине его крик показался Деду предвестником пожара, зияющей ниже ватерлинии пробоины, взрыва в машинном отделении, столкновения с газовозом, моретряса, начала вулканической деятельности под самым килем судна.
— Что?! — прошептал он побелевшими губами и схватился за сердце. — Неужели ВЕТЕР?! Мы уже на другой планете?! Или ВЕТЕР только к нам подбирается? — Он прислушался к плеску воды за бортом. — О, море! Мы тонем, нужно спускать шлюпки?
— Разве мы тонем? — Чиф обессиленно оперся о переборку. — Тогда я объявляю общесудовую тревогу, нужно спасать людей.
— Общесудовая тревога! — заревел пробегающий мимо Лева, который услышал негромкие слова Чифа. — Общесудовая тревога!!! Бросайся к шлюпкам, кого еще не унесло к чертовой бабушке!!!! ВЕТЕР!!!!!!!
Паника темным шквалом пронеслась по судну. Люди выскакивали полуголыми, сталкивались в неосвещенных переходах, отталкивали друг друга от ступенек трапа, ведущего к шлюпкам.
На них шел, ощетинившийся колючими штыками, со всплеском знамен, обрушивающий вниз и влекущий в своем туловище целые скалы, поднимающий волну до облаков, изрыгающий молнии и потрясающий воображение грохот, ВЕТЕР!
Кэп спросонья отпихнул прядающую ушами Дырку, рванул на себя дверцу сейфа, выгреб оттуда десятка два колод карт и рассовал их по карманам. Он схватил было приготовленный заранее рюкзак с продуктами и спиртным, но тут взгляд его упал на освещенную звездами копошащуюся под ногами Дырку. После короткого замешательства, когда разбуженная Дырка бестолково прыгала вокруг него, будто бы заранее радуясь новой игре, которую затеял ее хозяин, Кэп издал ужасное проклятие и попытался подхватить Дырку под другую руку, но ему стало неудобно, и тогда он с еще более ужасным проклятием отшвырнул рюкзак и подхватил Дырку. Дверь за ним сначала закрылась, потом открылась.
Амбарщик, позевывая, вышел из спальни Кэпа и прислушался к воплям Левы. Рука его инстинктивно метнулась к заднему карману, но, нащупав то, что нужно, безмятежно повисла вдоль бедра.
Прекратил панику вопрос Семена, которого сбила баулами и саквояжами, набитыми тряпьем, несущаяся во весь опор по коридору в поисках забившегося под трап Студента Повариха.
— Студентик! — верещала она. — Студентик!!!
— Семен, Семен!!! — эхом отозвался ей Лева, уже занявший место в спасательной шлюпке. — Где ты, Семен, беги сюда, я припас тебе место. Опоздавшему — кость!
Семен поднялся в кромешной темноте с палубы и задал удаляющейся Поварихиной спине вопрос:
— Нет ли у тебя, Повариха, огурцов? — Он недовольно поморщился и пробормотал: — О! Какой шум! Это отчего?
Ответила ему вихрем промчавшаяся мимо Дневальная.
— ВЕТЕР! Мы тонем, потому что у нас остановился главный двигатель!
Семен почесал в затылке и решил, что он-то, во всяком случае, не тонет и что ему виднее, почему остановился главный двигатель, раз вахтенным в машинном отделении был он сам.
Оказалось, что измотанный бессонницей Семен, которого преследовал Кэп в надежде сжить с белого света за графин, не имея возможности вздремнуть и пары минут, упал и уснул прямо на вахте, положив, по обычаю, большую судовую наковальню под голову. Он спал некоторое время безмятежным сном младенца, потом в мозг его стал проникать некий посторонний звук, нудливый и дребезжащий, и это оказался звук работающей машины. Не долго думая, Семен встал и врубил аварийный стоп, а для верности еще и перекрыл вентиль на трубопроводе, чтоб не поступала горючка. Уснуть снова ему не удалось из-за жажды и ломоты в костях, а тут еще сверху стали проникать какие-то шумы и визги.
За эту непредвиденную остановку Кэп пообещал выхлопотать Чифу строгий выговор с занесением в личное дело, а обескураженному Чифу ничего не оставалось, как вызвать Повариху и попросить ее не кормить Семена до тех пор, пока он не исправится.
Сам же Семен, поразмыслив, пришел к зрелому выводу, что во всем этом виноват Третий, но побоялся выпалить это ему прямо в лицо. Кормился он подачками Левы, да тем, что бросала ему тайком Дневальная, которую грыз стыд за то, что она не сумела отпроситься у Кэпа на Берег во второй раз.
Семен полюбил сидение на кнехте в то время, когда остальной экипаж, кроме Студента, трапезничает. Так они и сидели рядышком, погруженные каждый в свои индивидуальные мысли. Семен стал замечать, что от этих мыслей у него ощутимо пухнет голова, чего с ним отроду не бывало, и начал опасаться, как бы у него не появилось ненароком в результате такой непривычной деятельности пары совершенно ненужных извилин в мозгу. Не приходилось сомневаться, что во всем этом была видна рука Третьего, достаточно было вспомнить, как Третий заявился к Кэпу и выпалил тому прямо в лицо, что те методы, которые насаждаются в отношениях с экипажем, в частности, с Семеном, ни к чему хорошему не приведут и что пора, мол, начинать жить по-новому. Кэп расхохотался, а потом позвал Чифа для того, чтобы посмеяться над Третьим вместе.