«Отчего же, — сказал он, — возможны. При условии, если уступки последуют и от тебя. Я приехал сюда, чтобы заработать. Если ты перестанешь обращать внимание на то, что я делаю после работы, то мы можем сговориться».
«Ни в коем случае, — ответил я. — Почему я должен ставить тебя в привилегированное положение, когда все мы живем общим делом».
«Вот видишь, начальник, как у всех у меня не получается: дай мне возможность после работы делать свое дело со всей отдачей. Я хочу иметь в жизни собственный интерес, хобби, если хочешь. Я уважаю проделанную работу, и мне не хотелось мешать тебе, но как в этом коллективе: отнесутся ли с уважением к моим потребностям, к моим желаниям? Ты сам знаешь, что мое хозяйство в порядке. Мне достаточно и десяти минут, чтобы проверить его и произвести небольшую профилактику, остальное время я должен быть, по теории, свободным».
«Нет, твой пример действует заразительно. Нельзя, чтобы опять начался разброд. Ты должен уехать, в других местах тебе больше повезет».
«А я не хочу, — с силой произнес он, — я не хочу уезжать. Попробуй меня отсюда выживи! Я уже не малыш, чтобы меня воспитывали в детском саду и разучивали со мной простенькие тексты. Ты не задумывался над тем, что мне хорошо и здесь, и никуда я не собираюсь уезжать. Ответь мне на один вопрос, начальник: имею ли я простое человеческое право добиваться собственными руками своей собственной цели, не затрагивая при этом интересов других и не преступая законов?»
Мне пришлось признать, что да.
«Тогда что ты суешься ко мне со своей коммуной? У вас готовят обеды по очереди, вы вместе заготовляете грибы и рыбу и, кажется, вполне этим довольны. Ну, и с богом! Но я-то хочу жить не так! Значит, уважьте и меня».
И в заключение он мне сказал одну вещь. Сказал тихим, остывшим от ярости голосом, за которым мне увиделась трудная судьба, но и закаленная убеждением стойкость.
«Слушай, Коля, раз вы собрались до кучи и наладили такой распрекрасный образ жизни, то вам и нужно думать, как дальше кучей жить, это я все понимаю. Я также понимаю, что ты на этом разговоре не остановишься, в тебе есть упрямство и сила воли, а я такие качества уважаю. И вот что у нас получается: ты постараешься избавиться от меня из соображений, как тебе кажется, высшего порядка, ибо есть, должна быть в природе Цель, которой нужно подчинить разобщающуюся Вселенную. А я со своим желанием построить счастье окажусь, так сказать, за бортом. Но я не из тех, кто легко сдастся. У меня отца убили на фронте, и мне одному пришлось поднимать семью из двух сестер и больной матери. Понимаешь, мы станем воевать, другого выхода не остается.