Инженер призадумался на минуту, потом вытер стариковскую слезу и промокнул платочком слюну с губ.
— Что знаете вы о жизни, хлопчик? Вы ничего не знаете о жизни. Вы еще, что называется, белая бумага, хлопчик. А я вот знаю о жизни все! Посмотрите, — он ткнул пальцем в иллюминатор, за которым расстилалась безбрежная гладь океана, светило солнце, поблескивали вдали горы, кричали чайки и мерцал и переливался красками светлый день, — все это тлен и суета: умрет жена, рано или поздно умрут дети, если удастся их пережить, забудутся глупые студенческие песенки, терзания и заблуждения молодости. Все это ненадежно и не должно забивать нам голову. Мы должны искать те ценности, которым не страшны время и тлен. И я нашел! Бессмертна и вечна — вещь! Вещь! Ни тлен, ни время не берет золото, или капитанский графин, или вот этот хрустальный ночник. Мой любимый карабин тоже не берет время, если бы только из него не стрелять. Чего вот наш Третий на меня вчера прыгнул? Ведь мы с Амбарщиком упражнялись в стрельбах по живым мишеням, и мне даже удалось опередить соперника на две нерпы. Больше мы никого не трогали. А что сделал Третий? Он выхватил у меня из рук карабин, побледнел и закричал, чтобы я прекратил эту, как он назвал, бойню. При чем здесь бойня, спокойно ответил я ему, оружие-то мое, и раз я из него стреляю, то убытки на этом несу я — оружие изнашивается. А разве в тех зверюшек какой-нибудь капитал вкладывался? Нет, конечно; они сами рождаются и развиваются, не требуя от меня никаких затрат.
Инженер посмотрел на Студента слезящимися глазами и вытер платочком слюни.
— Зачем вы пришли сюда учиться, хлопчик? Ведь нам не хватает времени на самое необходимое, а вы позволили себе щедрость не обратить на это внимания. Такая расточительность свойственна людям молодым и неопытным и поэтому вдвойне непростительна. Дам вам бесплатно совет: не теряйте времени, не тратьте ни секунды на безрезультатное в вашем возрасте обдумывание давно известных мне истин, а начинайте сразу же искать собственные ценности. Списывайтесь с судна сегодня же, берите билет домой и начинайте новую жизнь, пока еще не поздно.
Инженер всхлипнул.
— Ах, как дорого бы я дал, чтобы начать все сначала!
Он обернулся на дверь и близко наклонился к Студенту.
— Вы знаете, еще в прошлом веке у меня было собственное дело. Много хитростей и сноровки я потратил на то, чтобы сжить со света хозяина дела, моего отца. Но когда я прибрал производство к своим рукам, то повел его с удвоенной энергией и скоро сколотил недурной капиталец; я был молод, холост, полон сил, мне опасались попадаться на дороге мои конкуренты — я их кушал! — и дело мое пухло и крепло. Но кто мог предполагать, как все повернется?! В несколько дней я сгорел и остался на бобах. Да еще несколько лет мне пришлось трубить на нарах, что мне было не по нутру. Но нужно было опять как-то начинать, и я начал.
Он еще раз оглянулся на дверь и придвинулся поближе к барабанной перепонке Студента:
— Сказать вам, сколько у меня шмоток? Да вы не поверите, хлопчик. У меня два дома, две машины, несколько сервантов ручной работы в каком-то баварском стиле, наборы мебели для гостиной, столовой, кухни и спальни. Стены обшиты никелированными панелями, ванная выложена старинными изразцами, а толчок представляет собой теплое мягкое кресло.
Он так долго перечислял свои приобретения, что Студенту захотелось спать, а в заключение добавил:
— Нет, я живу отнюдь не в казарме. У меня почти полный Ренессанс. Чего мне не хватает? О, очень многого! Я сделаю себя счастливым с помощью Васиной тети. Как вы молоды, хлопчик! — застонал он. — Ведь все мы прохожие, тени, пролетающие по земле.
Он зарыдал.
— Ведь все мы командированные в этом мире! Бегите же, иначе у вас все будет как в словах одного человека, который называется поэтом: