***
- А теперь надо будет пойти на нижний рынок. Там торгуют дешёвым готовым платьем и купить тебе пару смен одежды попроще.
Задать вопрос Лана не успела.
- На взморье мы едем. Снимем домик, будто горожане, которые только-только наскребли деньжат на хибарку без прислуги.
Лане пришлось кивнуть. Только успела расслабиться, выкинуть из головы бытовые заботы, так снова в путь и всё по новой. Адепт не Адепт, раз ученик, значит - подмастерье. Маги вообще не любят держать прислугу. Для уборки есть подмастерья и чистящие кантрипы. Для стирки и чистки - те же кантрипы, да и прачечные услуги недороги. Мыть посуду приобщённому Силы и то не нужно, достаточно вытряхнуть остатки в мусорное ведро, у любого уважающего себя мага тарелки-ложки, а у любящих кухарить и сковородки с противнями закляты на постоянное отторжение, всегда сверкают как новые.
Любителем кухонного колдовства Джетро не был. Питался он, похоже, то в Гильдии, то в городе, дома разве что завар себе делал или хлеб с сыром поджаривал прямо на тарелке. На кухне в доме при этом было всё нужное, и не старое. Всякие там доски, деревянные салатницы, стопки полотенец и салфеток стояли новые, словно кто-то совсем недавно обновлял и ухаживал, аккуратно всё мыл, стирал и убирал.
***
Лететь с ученицей под боком никто не собирался. Джетро провёл ученицу через полгорода - прошли мимо унитаристского собора, через Ворота Воды с их выгнутым буквой “хол” непроходимым для всадника коридором и оттуда в велизонскую слободу на полосе земли между стеной и рекой.
После улиц самого Коиза, мощёных, широких и прямых либо выгнутых правильными дугами, это было похоже на родной Остенг. Или на Штрейн, где Лана провела два года в учении. Теснота, подсохшая по погоде грязь, неогороженные канавы, дома не из камня, а из чего попало - кирпич, брусья и штукатурка, крыши дерновые и черепичные, узкие оконца за ставнями, всё как обычно живут люди в городах. Улицы, а скорее переулки слободы обрывались причалами и мостками прямо в реку, борт о борт стояли широкие речные лодки и узкие канальные баржи.
- Ещё бы. У нас многовато поклажи для полёта, - Лана согласилась, пара недель в столице при деньгах, и у неё завёлся кое-какой гардероб, несколько книг и прочая хозяйственная мелочь взамен брошенной в Алоане.
Привычка запасаться тоже никуда не делась, хотя Ташан не просто кормила постоялицу, а держала пригодную для перекуса снедь в любое время дня и ночи. Так что пришлось нанять подмогу, за Магистром и Адептом, неодобрительно озираясь по сторонам, вышагивал носильщик с двумя баулами. Магу, самому по виду велизонцу, в слободе даже улыбались, а вот припёршегося из-за стены чужака какая-нибудь компания может припереть к стене, набить морду и вывернуть карманы - чтобы не отбивал хлеб у здешних.
- Баржи здесь. Мы поплывём сперва вниз по Тарине, потом через канал до Вейры, а по ней до побережья. Этот мрашрут называют “дорога чудес”.
- И сколько там чудес этих?
- Хватит. Два, - подсчитал наставник, - в Керто слезем, найдём домик в дюнах, подальше от всех, будем работать.
Завидев потенциальных пассажиров, к Джетро потянулись лодочники. Пока они наперебой расхваливали удобство своих посудин и свою готовность отплывать хоть прямо сейчас и хоть прямо через Внешнее море, Джетро прошёлся вдоль причала, назвал место назначения, цену (большинство водных извозчиков на этом отсеялось) и выбрал подходящую баржу.
- Садитесь, грузитесь, сударь и сударыня, доставим в лучшем виде. Завтра к вечеру, если погода не скиснет, низовка не поднимется и... - смысл дальнейшей речи речника для Ланы потерялся в незнакомых, ни разу не морских словах.
Большую часть дня пассажиры просидели на крыше каюты. Сменные лошади неспешно рысили по дороге, волоча баржу на мокром длинном канате, вода плескала о борта, Джетро чёркал в блокноте какие-то записи (“Твой же учебный план, тебе знать не положено”). Лана пожала плечами и решила не обижаться. Обижаться на Джетро вообще оказалось делом трудно представимым. Даже после самой изматывающей тренировки, когда целую стражу заставлял держать концентрацию, даже когда придирался к каждой незаметной ей самой мелочи в формах движений, цветах и частотах силовых спектров, когда безжалостно правил её записи, приводя в соответствие с чужими остенжанке правилами старого лирнитского языка (“а как привыкла, можешь в личном дневнике или на заборе” - пояснил наставник). Наверное, потому, что без стеснения рассказывал про собственные ошибки.