Спорить больше не пришлось, да и не получилось бы - как могут спорить двое, занятые поцелуем? Спустя несколько минут (судить о времени Лана могла разе что по притухшему огню камина) она немного перевела дыхание, сидя на коленях у Джетро в одном из кресел. Кажется, в том, где сначала сидела она сама. Дальнейшее уже напоминало девичьи грезы, только по-настоящему.
Ловкие пальцы пробежали по ряду пуговиц - кафтанчик дорожного костюма (ах, с какой завистью смотрели Лане вслед обреченные на платья и юбки горожаночки!) распахнулся. Ученица зачем-то попробовала сделать соблазнительную мордашку, взглянула на ответную улыбку наставника и прекратила, не было надобности. Встряхнув плечиками, девушка выскользнула из тяжелого бархата, схватила Джетро за руки и сказала, что дальше стесняется. Дальше была рубашечка, такая тонкая, что просвечивала - руки были заняты, но разве остановят такие мелочи того, кто владеет силовыми векторами?
Высвобождая ученицу из символического батистового плена, Джетро в последний раз предался сомнению - и победил. Мало ли что во имя традиций придется говорить и выслушивать. Прощение давно выдано на руки, с подписями и печатью, пятым пунктом в поручении на путешествие в Алоан. Так дословно и сказано: "Любыми мерами и средствами". А если собственное слово Гильдии не указ (бывало и такое) то, дорогие, посмотрим, кого еще вы назначите её первой любовью.
***
Лана проснулась, потянулась под одеялом (под которым, кстати оказалась одна), прикинула время по неотъемлемому у каждого мага чувству Прилива и решила вставать. На табуретке поблизости нашелся аккуратно сложенный домашний халат, по росту пришедшийся едва ли не со шлейфом. Лана нырнула в шёлк, прохладный и такой толстый, что показался по весу кольчугой, выбралась из комнаты в коридор, наугад толкнула дверь и оказалась в ванной - не дворцовой, но достаточной, чтобы ахнуть. Пожалев, что понежиться в настоящем мраморе сейчас не получится, Лана быстро привела себя в порядок - из зеркала (а оно у Цензора оказалось роскошное, в полный рост) глядело свежее, и умытое, и кантрипом очищенное личико в совершенно взъерошенных волосах. Пока гостья причесывалась найденным тут же гребнем, две мысли не покидали ее.
Во-первых, что наставник очень требователен, только требует не подчинения, не покорности, а старания и инициативы. И во-вторых, кто бы тут раньше не причёсывался по утрам, она дура.
Лана показала воображаемой сопернице язык, каскадом скользящего шелка сбросила халат, крутанулась перед зеркалом, оценила влияние столичной кормежки на свою фигуру (пока что-то незаметно) и вернулась в комнату за своей одеждой.
Хозяина видно не было, но гостья решила его поискать. Не таков ее наставник, а теперь еще и первый и единственный мужчина, чтобы исчезнуть, не оставив даже записки. Наверное, во дворе - медитирует. Леброн обычно предавался медитации после полдника, в удобном кресле-качалке на веранде и накапливал магическую силу, пока кухарка не будила его к обеду. Самой Лане на время единения наставника с мирозданием обычно задавали какую-нибудь полезную работу вроде выделения очищенного сахара из старого меда или высушивания яичных желтков. По подозрениям ученицы, кухарка бесстыдно продавала плоды ее труда на сторону, что сахара, что сухого омлета в доме всё время не было. Джетро не такой, он способен пойти медитировать до завтрака, а может быть, так и надо, чтобы исправить разлад в тонком теле, внесенный столь бурно проведенной ночью?
Лана заглянула за стену живой изгороди, густую, тщательно и совсем недавно стриженную - еще не засохли обрубленные кончики веток. За стеной, прятавшей от глаз большую часть двора, простирался гладкий газон, на нем был обозначен белым песком круг, а в его центре прямо и неподвижно восседал Джетро в просторных серых одеяниях. Широкие штанины и ниспадающие рукава не давали понять, в какой именно позе сидит наставник, но ученицу это не волновало. Если потребуется, и ее так усадит - Лана поспешила обратно в дом, точно зная, что надо делать в такой ситуации!
Где кухня, Лана знала, кладовка тоже нашлась возле двери из дома в башню. Срезать кусок с копчёного окорока, взять с полки крошечную, в детский кулачок головку сыра в красном воске, в кадушке под солёной водой масло, в другой, с каким-то густым раствором, выстроились стебли сельдерея и порея. Свежие, будто прямо с грядки - интересно, это магия или кухарочьи хитрости? Чуть расфокусировать взгляд, посмотреть поверх, прислушаться к мельтешению сероватого света на периферии. Так и есть, чуть-чуть колеблется на частоте растительной жизни. Теперь хлеб... ну, к пекарю бывший наставник гонял раз в неделю, а потом сажал за работу, "хлеб вечности" делать. Пакет снять, печать сломать, бумагу разорвать, вот и хлеб, ржаной с изюмом, корочка присыпана дроблеными зернами. Для задуманного не хватало самого главного, без чего завтрак - не завтрак, а так, перекус всухомятку. Вместо того, чтобы лазить по коробам и кадушкам, Лана решила еще раз применить магию. Задача оказалась не из легких, все по словам Леброна: "Тебя, Лана, работать не заставить. Если б не собственная дурь, вообще б сложа руки сидела".