Мы прошли по краю компактного купеческого центра Нижнепольска, застроенного приземисто, хотя и местами весьма вычурно – все сплошь лабазы, добротные купеческие дома и уютные маленькие церкви, большинство из которых переоборудованы под склады и клубы. Вышли на улицу Маркса, где на переломе столетий взмыли ввысь трех-четырехэтажные доходные дома. Уткнулись в площадь Парижской Коммуны, где недавно было возведено тяжеловесное и, по задумке, шикарное, а на деле – нелепое многоэтажное строение обкома партии с многочисленными колоннами, круглыми балконами и плоской крышей. Рядом построили другое, чуть поменьше, но очень похожее, прям как незаконнорожденный сын, – штаб военного округа. А рядом, в бывшей городской думе, теперь властвовало Полномочное представительство ОГПУ.
За площадью приютился кинотеатр «Красный пролетарий», где неизменная толпа желала приобщиться к искусству немого и звукового кино. Там шли новые фильмы: «Горячая кровь» – незатейливая история о создании коммун на Дальнем Востоке, а также советско-германская кинолента «Металл».
– Почему кино так тянет людей? – оглядываясь на очередь, недовольно произнес Симонян, поклонник академических театров и высокой поэзии.
– Наверное, люди хотят увидеть на экране кусок интригующей чужой жизни, – предположил я. – Забыть о своих невзгодах и серых буднях хоть на час. И чем больше у них проблем, тем длиннее очереди в кинотеатры.
– Эх, Большаков. Сколько у нас с тобой вдруг нарисовалось проблем, так по твоей логике мы должны сутками не вылезать из синематографа и неустанно пялиться в экран, – выдал ревизор и таинственно замолчал. Ну что, умел он нагнетать драматизм. Вот кому кино снимать.
Вскоре мы дошли до парка имени Ворошилова. Спасибо партии и правительству за семичасовой рабочий день и гарантированное воскресенье на отдых. А погоде отдельная благодарность за первые по-настоящему теплые ласковые дни. Народ высыпал из тесных квартир на свежий упоительный весенний воздух. И сейчас в парке прогуливались толпы – семьями или в одиночестве.
Вокруг кипела общественная жизнь. На скрипучей и прогибающейся сцене летнего театра девчата в народных одеяниях весело, с притопами-прихлопами, исполняли антибуржуазные и колхозные частушки. Прошествовала под стук барабана колонна улыбающихся задорных юношей и девушек, одетых в изумрудно-зеленую комсомольскую форму, перепоясанную ремнями, – это были студенты советско-партийной школы. Они несли с собой транспарант «Слава социалистическому труду!».
Я в очередной раз отметил, что Голод затронул горожан не так сильно. Если в деревне это был Гибельный Голод, то в городе просто голодали и недоедали. Хотя местами он набрасывался на людей со всей жестокостью, особенно на большие семьи, где было мало кормильцев и продовольственного пайка не хватало на всех. И не дай бог потерять карточки. На колхозном рынке, который открыли в прошлом году, были продукты, но по ценам диким и простому трудяге недоступным. Проявилась во всей красе изнанка города. Люди меняли еду на вещи, процветала спекуляция, росли как на дрожжах кражи, в том числе продуктов. Милиция сбивалась с ног. Но в целом Нижнепольск жил, работал, дышал, отдыхал и в будущее смотрел без обреченности. Видел я это сейчас и в парке.
Мы пристроились на скамеечке в достаточно уединенном месте, откуда открывался вид на северную часть города, которую занимали портовые склады и сооружения. Там грузились баржи, гудели буксиры. А с пассажирского речного порта уходили по реке белые пароходы.
Федя вытащил из бумажной пачки с надписью «Любительские» папиросу, щелкнул самодельной бензиновой зажигалкой. Жадно затянулся. Потом смял и отбросил папиросу прочь. Видно было, что он нервничает и не знает, как начать разговор.
– Знаешь, Саша, только тебе могу доверять, – наконец приступил он к делу.
– А чем остальные не угодили?
– Да тут сам черт ногу сломит – где враг, а где друг! А мы с тобой люди проверенные. Бедой и гонениями отшлифованные.
Ну, про гонения он слегка преувеличил. Но вот беда с ним, если бы не мое участие, вполне могла случиться. Познакомились мы в Углеградске – туда меня послали после чекистских курсов. Я его сильно выручил, когда на него мои ушлые коллеги хотели повесить все мыслимые и немыслимые грехи. Не повесили. Хотя это и дорогого мне стоило. В результате я заработал полное доверие Федора. А его самого знал как болезненно честного человека. И болезненно неравнодушного.
– Саша, ты много где бывал. И как тебе на фоне других краев наша область? – неожиданно спросил он.