– Мошенники тоже иногда ездят в отпуск, – сказал Веронези.
Он прекрасно сознавал, что говорит ерунду. Мошенники, собираясь в отпуск, не просят бывших соотечественниц снять им квартиру. Кампанья промолчал, ограничившись выразительным взглядом. У него не было желания в очередной раз спорить. Веронези был отличным полицейским, но он никогда не доверял информаторам, особенно Ортису, и уже неоднократно говорил Кампанье, что тот хитрит и сообщает лишь о малозначимых вещах, только чтобы избежать тюрьмы. Начальник сделал вид, что очень занят бумагами на своем письменном столе, и Кампанья мысленно послал его подальше.
Через пару часов Кампанья вернулся домой. Зайдя на кухню, он обнаружил, что мать готовит ужин. Поцеловав ее в щеку, он заглянул в стоящие на огне кастрюльки и не удержался от комментария по поводу готовящихся блюд.
– Я же из-за тебя растолстею, – с притворным возмущением сказал он.
– Тебе это не повредит: ты худой как спичка.
Кампанья провел рукой по плоскому животу.
– А Илария? – спросил он.
– Играет с дедушкой.
Кампанья прошел по коридору и заглянул в комнату дочери. Та бросилась ему на шею, едва увидев. Отец же приветствовал его лишь мимолетным движением руки, так как был слишком занят постройкой робота из кубиков «Лего».
– Я звонила маме, – проинформировала его Илария. – Она сказала, что возвращается на следующей неделе.
– Будем надеяться, – пробормотал отец. – Я наконец смогу вернуться к спокойной жизни пенсионера.
Кампанья улыбнулся: отец постоянно жаловался, но на самом деле только и ждал, когда Гайя, невестка, снова уедет в командировку, чтобы целыми днями проводить время с единственной внучкой.
Зайдя в свою комнату, чтобы переодеться, он позвонил Гайе.
– Значит, тебя не будет еще целую неделю! – рявкнул он в трубку.
– Об Иларии позаботятся твои старики, – спокойно ответила ему жена. – А ты можешь сколько хочешь заниматься своими проститутками и наркоманками.
– Черт побери, Гайя, не начинай опять эту чушь.
Она ничего не ответила, а просто бросила трубку.
Она не могла простить ему истории годичной давности, когда его обвинили в изнасиловании девицы, промышлявшей продажей наркотиков. Эта тридцатилетняя дрянь, из хорошей семьи, с папой – большой университетской шишкой, заявила, что смогла избежать ареста благодаря ловкой работе ртом на парковке перед дискотекой. В результате проведенного внутреннего расследования он был признан невиновным, но Гайя поверила рассказу торговки наркотиками. Она слишком хорошо его знала.
Гайя была архитектором и весьма успешно занималась ландшафтным дизайном. Ее постоянно приглашали в разные места. На этот раз она обустраивала городской парк где-то в Тоскане. После истории с наркоторговкой она предпочитала брать такие вот заказы и уезжать как можно дальше от дому. Кампанья знал, что рано или поздно они все равно разойдутся, но переживал из-за дочери. Да и из-за себя тоже. Перспектива одинокой жизни разведенного мужчины не привлекала его.
Он вернулся в кухню, задумчивое выражение его лица не ускользнуло от матери.
– Ты ничего не делаешь, чтобы поправить ситуацию, – упрекнула она сына.
– Ладно, мама, хватит об этом.
– Семейная жизнь не складывается сама по себе. Чтобы она сложилась, нужно немало потрудиться.
«Вот именно», – подумал Кампанья. А сказал:
– Ну и у кого есть на это силы?
На следующий день он заглянул к коллегам из следственного управления по борьбе с мафией и поинтересовался, не было ли у них свежей информации о последних передвижениях хорватов.
Пожилой сотрудник отдела только рассмеялся:
– Передвижениях? Да они у нас под носом провозят по грузовику с оружием каждый божий день. Но твой Персен нигде не значится.
Кампанью это не успокоило. Он слишком хорошо знал Ортиса. Чутье матерого рецидивиста подводило крайне редко.
Вечером, перед уходом из квестуры, он заглянул в кабинет суперинтенданта Амелии Ди Натале.
– Не пойти ли нам в пиццерию? – спросил он.
Она сняла очки и внимательно посмотрела ему в лицо. Ее бывший муж, комиссар полиции, после развода перевелся служить в другое место. Она была хорошенькой и никогда не скрывала своей особой симпатии к Кампанье.
– Это что, приглашение?
– Да, но только на пиццу. Мне нужно проверить одно местечко.
Амелия вздохнула.
– А я уже бог знает что себе вообразила, – сказала она, беря сумочку. – Но ты платишь.