В середине 80-х открылись кооперативы, стало полегче, то там, то сям стали приглашать на халтуры. Конечно, вместе с халтурами появились и проблемы. И грабили меня, и наезжали, но все обошлось, слава богу. Не спилась, не скололась, не опустилась — Катька держала. Да мамина смерть, как ни странно. Не на кого было больше положиться, только на себя. Папы-то у меня никогда не было никакого, такой же был женатый, как мой придурок, это у нас в семье карма такая. И мама все, что у нее было, мне посвятила, никаких любовников, ни «познакомься, это дядя Вова, он будет у нас жить» — нет. Только любимая Танечка. Я даже не знаю, звали ли отца моего Константин или маме просто сочетание понравилось Татьяна Константиновна. Только хрен выговоришь, все мои ученички звали меня Татянконстинна. Логично.
Так что когда Катька в Москву укатила и осталась я совсем-совсем одна, то тут Игаль Лапид, он же Игорь Ляповецкий, меня и обработал. Быстро и ловко. Готова я была к приключениям. Готова? Вот и доигралась. Теперь живу приживалкой у 93 — летней старухи, похоже, выжившей из ума. В Ленина она стреляла… Ладно, не самый большой грех, посмотрим, что с ней дальше будет. Тут хотя бы поговорить есть о чем, старики любят поговорить о себе, ох, любят! Все, спим.
— Спокойной ночи, Таня!
— И вам спокойной ночи, Татьяна Константиновна.
Думала старушка встанет ни свет, ни заря — не тут-то было. Я проснулась где-то в полседьмого — не спалось на новом месте, никаких женихов во сне не было, к счастью. А Фанечка моя, смотрю, дрыхнет и дрыхнет. Что ж, к лучшему. Согрела чайник, выпила израильский кофе «боц». Это вообще-то в переводе означает «грязь», потому что гуща на дне стакана очень сильно напоминает окраины Краснотурбинска. Делается этот напиток проще простого: ложка молотого кофе заливается крутым кипятком, а сверху насыпается сахар — обязательно потом, после воды, потому что тогда вся эта «грязь» в силу неведомой реакции опускается вниз. Размешать, подождать, чтобы радостно взлетевшая гуща разочарованно снова ушла на дно, а сверху образовалась нежная бежевая пенка — все, можно пить. Нигде тут не видела, чтобы делали кофе в песке, как у нас в кафе «Ёлочка», или по-турецки в турке. Максимум, что здесь можно найти — кофейный аппарат. Да и пьют израильтяне в большинстве своем растворимый кофе, разбавляя его молоком. Наверное, чтобы вкуса этого суррогата не чувствовать.
Ладно. Попила кофе, убедила себя, что взбодрилась, пошла, завела стирку — со стиральной машиной пришлось повозиться, там все на иврите было написано, но разобралась с грехом пополам. Машинка старая, загудела, завыла, затряслась, все, думаю, разбудит Фанечку мою. Не-а. Спит как младенец. Я даже вздрогнула: спит ли?.. Да, не, розовая такая, посапывает. Пошла, помыла кафель в ванной. Видимых улучшений заметно не стало, зато совесть была чиста. Что бы еще поделать? Интересно, чем Фаня привыкла завтракать?
— Таня?!
Все, проснулась.
— Да, Фаня.
— Доброе утро! Так вкусно кофе пахнет! Сто лет не пила. Сделаешь мне?
— Нет, Фанечка, ни в коем случае, при всем к вам уважении. У вас же давление, сердце, вам кофе нельзя. И так я вчера расслабилась, чаю заварила, на ликер ваш крепчайший глаза закрыла — хотите, чтобы меня уволили? Мне никак это нельзя сейчас.
Старушка тяжело вздохнула.
— Манипулятор…
Ого, она и такие слова знает?! Неужели на иврите этот термин имеет то же самое значение?
— Чай?
— Да, покрепче.
— Нет, послабее.
— И с сахаром!
— Фаня! Манипуляторша — это вы!
— Манипуляторша — это жена манипулятора, у этого слова нет женского рода.
Как хотите, но Фанечка эта мне еще сто очков вперед даст.
— Хотите, я зеленый сделаю.
— Давай зеленый, только не из пакетика!
— Из пакетика! — безжалостно ответила я и пошла на кухню.
Во дает Фаня! Упорная! Но мне и правда нужна эта работа, эта крыша над головой и эта койка. Поэтому я все сделаю, чтобы старушка моя жила долго. А я — счастливо.
Покормила Фаню овсяной кашкой.