— Это-то понятно, — кивнула Дита. — А вот ты, Дора, как готовилась к убийству… ладно-ладно! К казни киевского генерал-губернатора? Ты уже тогда понимала, что это не человек, а символ? Была готова?
Дора не ответила, размашисто шагая, так, что Дита едва поспевала за ней. Дора внезапно остановилась, потрясла ногой, посмотрела на туфлю.
— То ли камешек попал, то ли гвоздь вылез, что-то колет там, — пробормотала она. — Надо будет подложить что-то, а то чулок порвет.
Посмотрела на Диту. Серьезно так посмотрела, та даже смутилась, отвела взгляд.
— Я про губернатора тебе потом как-нибудь расскажу. Не сейчас. Сейчас речь о другом.
Дора сняла посреди улицы свой уродливый башмак, сунула в него руку, пытаясь что-то там нащупать. А Фаня с изумлением смотрела на пожилую женщину, которая, взявшись неизвестно откуда, в этот момент проходила мимо них. На женщине были непонятного покроя широкие брюки, слишком яркая, на фанин провинциальный взгляд, кофта, да и пострижена она была совсем не так, как здесь было принято. Красиво, но непривычно. Странная дама перехватила Фанин взгляд, улыбнулась и как-то очень залихватски ей подмигнула. Рассмеялась и пошла дальше, растворившись то ли в толпе на Самотеке, то ли просто исчезнув. «Где-то я ее видела, — подумала Фаня. — Только где? Внешность уж больно знакомая!»
— Гвоздь! — вынесла наконец вердикт Дора. — Черт, надо бы к сапожнику сходить.
В квартире на Божедомке их встретила пожилая женщина, провела в комнату и прикрыла за собой дверь. За накрытым скатертью столом сидели Георгий и незнакомый мужчина, пили чай из стаканов в красивых подстаканниках. На блюдечке лежало полузабытое лакомство — две баранки. Где он все это достает?
— А вот и две Д из трех! — воскликнул Георгий, позвал хозяйку:
— Елизавета Акинфиевна, принесите нашим гостьям по стаканчику чаю! Будьте любезны.
Елизавета Акинфиевна молча принесла и молча же поставила на стол два стакана в таких же подстаканниках. «Какая суровая!», — подкумала Фаня.
— Угощайтесь! — Георгий придвинул к ним блюдечко. — Мы уже оскоромились.
Как вкусно! Мягкая, свежая баранка! Крепкий настоящий чай, черт с ним, что без сахара, но разве может быть лакомство лучше этого — чай с баранками? Жаль, что это так быстро кончается!
— Знакомьтесь: товарищ Василий, — пока девушки расправлялись с баранками, Георгий представил молодого мужчину. — А это — товарищи Дора и Дита. Так что, друзья мои, это и будет ваша «тройка».
Что такое «тройка»? Хотела спросить, но сдержалась.
— Всего в Москве будут действовать четыре тройки. Про них вам никаких подробностей знать не надо. Каждый член тройки знает только двоих своих товарищей и меня. Так что я рискую в любом случае, — коротко хохотнул Георгий. — Так и здесь: каждый из вас знает только друг друга.
— Где и когда? — деловито спросила Дора.
— Решим. По ситуации. Москву делим на четыре сектора, внутри каждого действует одна тройка. Где появится Старик, там и проведем акцию.
— Старик? — удивилась Дита.
— Да, такая кличка была у Ульянова с самого начала его деятельности, когда он еще считался серьезным революционером, и не был сектантом Лениным. Так мы и будем его теперь называть.
Дита кивнула: понятно.
— Как мы узнаем, где и когда он появится? Мы же не будем надеяться на случай? — деловито спросила Дора.
— Об этом не думайте. Нам сообщат.
— Кто? — удивился молчавший до этого Василий.
Георгий покачал головой.
— Ты же не думаешь, что я вот так вот сразу скажу «кто»? Единственное, что вам надо знать — нас информируют с самого верха. С самого! И все. Больше никаких вопросов по этому поводу.
Дора согласно кивнула. Конспираторы! А и правда интересно: кто? Нет, не скажут. Ни за что не скажут. Но неужели у большевиков идет грызня на этом самом верху? Да, тогда вопрос ликвидации лидера выглядит совсем по-другому! То есть, наши интересы совпадают с интересами противников Ленина? «Старика», поправила сама себя Дита. Неужели Георгий намекает на Троцкого?
— А что с Троцким? — Девушка вздрогнула: как Дора прочитала ее мысли?
— Троцкий потом. Его трудно застать в Москве, бесконечно в разъездах, так что начнем со Старика, дальше будем охотиться за номером два.