Через минут 15 он вышел довольный и бодрый. День казался уже не таким уж дерьмом, как в том момент, когда только прозвонил будильник. Дин отправился на кухню, скользя своими мокрыми ступнями по мраморному полу. Чашка свежевыжатого мандаринового сока и сочный стэйк - плотный, но самый отменный завтрак в мире. Насытившись, Дин тут же занялся делами.
-Телла. - спокойно и ровно позвал он, войдя в свой кабинет.
В ту же минуту большие, старинные на первый взгляд, часы отодвинулись от стены и развернулись. Открылась светло-голубая дверца и в белой кабинке перед Дином предстала высокая блондинка в темно-синем облегающем костюме.
-Слушаю Вас, Сер.
-Свяжись с Корни!
-Слушаюсь, Сер.
Он сел за массивный стол и стал перебирать стопки бумаг. По прописаной в его взгляде расстерянности и быстроте да неаккуратности движений, было ощущение, что он либо сам не понимал, что эти бумаги собою представляют и откуда вообще взялись на его столе, либо искал что-то серьезное и крайне важное.
-Сер, Корни Винкстон сейчас находится не в зоне доступа.
-Звони еще раз!
-Слушаюсь, Сер.
-Сер, Корни Винкстон сейчас находится не в зоне доступа.
-Исчезни!
-Слушаюсь, Сер.
Светло-голубая дверца кабинки закрылась и та, развернувшись лицевой стороной, то бишь часами к Дину, придвинулась назад к стенке.
-Дура. - прошипел он, и часы снова развернулись, и блондинка вернулась.
-Корни Винкстон просит соединения с Вами, Сер.
-Ну так подключай скорее!
-Слушаюсь, Сер.
Она исчезла и через секунд пять в кабинке появился рыжеволосый мужчина, невысокого роста, но хорошей, крепкой статуры.
-Динатан, дружище, а ты неплохо выглядишь, демон! Ахаха. И не скажешь, что ты всю ночь провел в "Виасе"!
Дин лишь улыбнулся краем губы в ответ и встал, чтоб пожать ему руку.
-У меня к тебе дело, Корни.
-Не-не-не, брат, я завязал! Ахаха.
-Я не о том... Напомни, что было вчера...
2 ТУТ
ТУТ
Холодные и голые стены пугающе смотрели на только что проснувшуюся Миллиан. Своими серыми сухими глазами, казалось, они пожирали ее нежную молодую плоть. В комнате было сыро и промозгло. Девушка, укутавшись в шерстяной дырявый плед, поднялась с железной раскладушки и подошла к плите. Она поставила на нее ржавый чайник с желтоватой водою внутри. Из верхнего ящика Милли достала пакетик растворимого кофе и стеклянный стакан. Зевая, она лениво высыпала в него немного содержимого пакетика и спрятала последний назад в ящик. Кутаясь по-крепче и пританцовывая, или точнее притоптывая на месте, возле плиты, она тщетно пыталась согреться. В общем-то, этого "прекрасного" утра Милли и проснулась-то от того, что ее ноги, хотя она и спала в гетрах и носках, онемели от холода. Чайник чихая засвистел. Милли тоже чихнула. Девушка сняла чайник.
"Интересно, было ли время, когда кофе был вкусный? Когда он был предметом роскоши, изыска, символом уюта и тепла, а не уделом бедняков?" - думала она, заливая кипятком черный порошок.
Кофе согрел, точнее обжег, ее горло, ее живот, но не ее душу. Он утолил гуляющее в теле чувство голода, но не утолил ее живой интерес и любопытство. Он приспал сон, но не сумел приспать ее быстрые, порою глупые мысли. В общем, он сделал многое, кроме самого важного - устранения того, что ей крайне мешает жить в этом мире.
К кофе Миллиан достала пачку хлопьев. Грызть их просто так было уже невозможно, ибо они чересчур очерствели, поэтому девушка высыпала их в железную миску и залила остатком кипятка из чайника. Теперь хлопья стали еще противнее на вкус, напоминая какую- то резину. Ей не хотелось этого есть, но она знала, что если не съесть, то до обеда она не протянет с ее то язвой.