Кроме того, я не мог себе позволить оголить гарнизон, забрав слишком много воинов и конницы. Не в этих землях, почти со всех сторон окружённых мусульманами. Хотя мой начальник конюшен был полон энергии и не впадал в уныние, уверяя, что всё не так уж плохо. Многие божьи воины , принимавшие участие в захвате Маргата, остались в крепости, и Гавриил, устами Марии, пообещал доставить дополнительные подкрепления. Разумеется, их содержание ложится на Братство и на меня, как на формального владельца крепости. Но это всего лишь пехота, для которой в здешних краях всё в новинку и которая чего‑то стоит лишь за стенами крепости. А ведь гарнизон обязан поддерживать порядок и на прилегающей территории.
К счастью, большинство сарацинских воинов из окрестностей убыли сражаться далеко на юг, в армию султана, и не могут быть отозваны. А после войны, если султан проиграет, то и его здешние вассалы ослабнут, потеряв боевой задор. Опять же, есть надежда на то, что на востоке, у монголов, прекратится междоусобица. Если же Акра падёт, то на фоне этой катастрофы наши текущие проблемы покажутся и вовсе ерундой, так как армия султана, несомненно, двинется вдоль побережья на север, чтобы покорить все христианские земли Леванта, и уже не найдётся силы, способной её остановить.
В принципе, можно было бы остаться в Маргате, накопить войско и потихоньку начать захватывать окрестные города и замки, пользуясь дарованными нам Господом возможностями и малочисленностью местных гарнизонов. Но у нас нет на это времени. Дело ведь не только в выступившем египетском войске. Никто не знает, сколько времени осталось до той поры, когда Нечистый распахнёт незримые двери, и в наш мир хлынут орды неведомых врагов из других миров. Сначала тонкой струйкой, а потом – полноводным потоком.
Сейчас моё решение ограничиться минимальными силами играет против нас. Дело даже не в нашей малочисленности, а в том, что кони устали, и смены им нет. К тому же, марш под палящим солнцем изнурителен и для всадника. Хорошо хоть доспехи надеты на каждого, ведь обычно в путешествии воины перемещаются налегке, пакуя броню в специальные кожаные мешки или сетки, сплетённые из кожи. Обычная ткань не годится, так как она не выдержит трения о металл и порвётся. При внезапном нападении, как сейчас, у нападающих есть хорошие шансы застать походную колонну врасплох, не готовой сражаться.
Но сменных лошадей мы не взяли, поэтому переложить груз оказалось некуда и на момент внезапного нападения все оказались в доспехах. Даже я и девушки, хотя именно нам было куда положить этот груз. Как иначе я выглядел бы перед своими людьми? А после того как глядя на меня снять доспехи наотрез отказалась альвийка, принцесса тоже не пожелала ехать в платье. Эх, знай я наперёд, как всё выйдет, вообще сменил бы кольчугу на тяжёлые латы Стража . В любом случае схватку надо закончить поскорее, иначе кони обессилеют, а это смерть. И то, что выносливость Глэйса гораздо выше, чем можно ожидать от существа его габаритов, лишь оттянет неизбежное. Оставшись в одиночестве, много мы с ним не навоюем, а способностей Мэрион я не знаю. Хватит ли нас двоих, чтобы спасти жизнь хотя бы Хехехчин? Ха! Да я в том, что сам выживу, не уверен.
Кого видят наши враги? Одинокий знатный рыцарь с десятком богато экипированных воинов, знаменосцем и двумя знатными дамами, за каждую из которых можно получить богатый выкуп, да ещё и потешиться перед тем, или продать кому‑нибудь в гарем. Добыча опасная и зубастая, но так ведь и соблазн какой. А, алчность помрачает разум. Откуда им знать кто мы и наши возможности?
Турецкое седло, не позволяет нанести таранный удар копьём. И это благо, так как в нашем случае лобовая атака на полторы сотни вражеской конницы, идущей с копьями наперевес, – верная смерть. Даже если на большинстве из них засаленный халат вместо доспеха. И какая тогда разница, сколько врагов мы успеем забрать с собой? Но таранного удара конницы опасаться не приходится, и здесь и сейчас всё решит звонкая сталь, удача, храбрость и мастерство воинов. Из нас из всех нанести полноценный копейный удар смогу лишь я, но этого слишком мало для победы. Если будет на то воля Божья – прорвёмся. Если нет – заставим врагов дорого заплатить за их ошибку.
Торопливо занимаю место впереди импровизированного клина. Справа и чуть позади мелькнуло бледное лицо мальчишки‑оруженосца, судорожно сжимающего древко гонфалона, – чёрно‑белое поле, разделённое по диагонали – шить знамя моих родовых цветов не было времени. Жалко пацана, – освободиться из плена только для того, чтобы сгинуть в первой же сшибке… Хотя это лучше, чем умереть рабом. Взмахом меча и криком указываю девушкам на него, и Мэрион даже успевает махнуть в ответ искривлённым клинком из зачернённой стали, в знак того, что поняла команду.
Внезапно самопроизвольно активировался параллельный поток сознания. Я не слышал Глас, не видел текст системного оповещения, это даже не походило на мыслеречь, как при общении с духом. Просто внезапной вспышкой в темноте наступило осознание поступившего задания на защиту союзников, со всеми подробностями и с пожеланием выжить самому. Гавриил всё‑таки услышал мою молитву.
Задание довольно многословное, но мне не пришлось читать его по слогам, я как бы воспринял всё сообщение одним куском. Удобно, а главное – быстро. Чуйка и «интуитивно‑понятный интерфейс» подсказали, что по‑настоящему большой объём сведений подобным способом не воспринять, но вот такой, сравнительно короткий, – запросто. Запрет и все ограничения на убийство неинициированных существ в зоне проведения миссии, как и при штурме Маргата, сняты. Отдельными пунктами шло повеление в следующий визит к Гавриилу отчитаться о произошедшем и напоминание о божественной Каре , если Архангел сочтёт, что я обманул его доверие. О прибытии подкреплений в столь необычно переданном сообщении не было сказано ни слова, зато было заявлено наличие сорока двух союзных воинов . Что очень странно, ведь в моём копье их только одиннадцать. Но Гавриилу виднее, конечно. К слову, награду за помощь в сражении обязан им выдать я. Плевать, после боя разберусь. Если выживу.
Облегчённо выдохнув, оглянулся. Люди вокруг замерли, явно вслушиваясь в звучащий в голове Голос. А, нет, повернув голову, поймал сосредоточенный и осмысленный взгляд альвийки, которая глядя мне в глаза молча наклонила подбородок. Интересно, у неё тоже есть навык, позволяющий быстро получать и осмысливать системные оповещения, или она от природы быстро соображает? Не важно, быть может дело в том, что она просто опытнее, чем любой из нас. Поднимаю вверх кончик копья, освященного оружия, приобретённого мною у Гавриила после взятия Маргата. Его длина больше трёх метров, так что опускать его следует лишь непосредственно перед ударом. Ранг – всего лишь F, а значит, по прочности оно почти не отличается от обычного копья. Если сломается, то на ремонт придётся потратить дополнительные очки Системы или баллы репутации с Богом. Возможно, я зря пожадничал, и стоило улучшить его до Е‑ранга, попросив Гавриила наделить его свойством прочности. Но священных очков на все мои хотелки в любом случае не хватит.
– В атаку! В Ра‑ай! Иншалла‑а!..
В общий хор неожиданно вплелись звонкие девичьи крики, – Хехехчин и Мэрион тоже не сдержались. Хотя жрице демоницы то что? Если кто и выживет в этой резне, так это она. А в следующий миг я выбросил лишние мысли из головы.
Укол. На моём первом противнике нет кольчуги, поэтому копьё пронзает его насквозь почти без сопротивления. Мне даже показалось, что я услышал лёгкий треск разрываемой плоти, перед тем как отозвал оружие обратно в карту, за мгновение до того, как его бы вырвало из руки. На первый взгляд ситуация может показаться далеко не безобидной, ведь даже смертельно раненый человек зачастую ещё способен сражаться, и, например, снести мне саблей голову с плеч. Но не в этом случае. При смертельном ранении оружие Системы выпивает жизненную силу жертвы мгновенно, что влечёт такую же мгновенную смерть. А мёртвец уже не способен за себя отомстить.
Шурх! Чужой наконечник соскальзывает с моего выставленного под наклоном цельнометаллического щита, срываясь в сторону. В столь прочной и совершенно гладкой поверхности определённо есть свои плюсы. Удар! Разогнавшийся Глэйс буквально сносит с ног красивого, но гораздо менее массивного арабского жеребца, с богато одетым всадником. Столкновение столь сильное, что я едва не вылетаю из седла, а замахнуться бастардом просто не успеваю. Противник оказывается уже за моей спиной, и нет времени оглядываться, чтобы посмотреть, что с ним случилось. Да и желания тоже, – не до того.