Главный герой в данной ситуации имеет полное право сослаться и на право войны (так как египетский султан официально объявил христианам‑католикам Леванта войну), и на право завоевания (ибо завоевал этот замок и земли у мусульман, а не у единоверцев).
3 облат – в 13‑ом веке под этим термином подразумевали мальчика благородного происхождения, отданного родителями в духовно‑рыцарский орден, дабы повзрослев и пройдя обучение, он смог вступить в него, принести монашеские обеты и стать полноправным братом, то есть рыцарем. В отличие от простолюдина, рыцарское посвящение для облата было вполне достижимо, хотя отнюдь не гарантировано. Кандидат на рыцарский пояс, помимо благородного происхождения, обязан был быть здоров телом и духом, проявить усердие и показать способности.
В наши дни этим словом обозначается человек, давший обещание соблюдать правила монастыря или монашеского ордена, с которым он себя связывает, но не принёсший монашеских обетов.
(примечание автора)
Мой собеседник сначала приподнял брови, а потом как будто что‑то понял, или вспомнил, и удивление в его глазах сменилось пониманием и одобрением.
– Право «железа и крови»? Давненько здешняя земля не слышала этих гордых слов из уст христианина. Что ж, полагаю, вы в своём праве, прекрасный брат, хотя это и не мне решать. Но первым делом я хотел бы поблагодарить вас за помощь нашим раненым. Признаться, о вашем мастерстве уже рассказывают небылицы. Не будь я лично свидетелем некоторых ранений, мог бы и не поверить, что человека можно поставить на ноги столь скоро. Я даже было подумал, что вы из госпитальеров, но теперь вижу, что ошибся.
Я наслышан о вас, как и о ваших злоключениях, и о том, что гарнизон Маргата восстал против собственного эмира, разум которого очевидно помрачился от жадности, раз он продал членов семей собственных воинов в рабство христианину. Выкупленные вами люди уже прибыли и размещены в пригороде. Они многое рассказали. И скажу без прикрас, эти рассказы столь же удивительны, сколь и возмутительны. Даже магометане проклинают имя алчного нечестивца, но не винят в произошедшем нас, христиан, что изумляет меня больше всего. И прошу прощения, если отвлекаю вас от дел, но кто эта прекрасная дама рядом с вами? Её лицо навевает меня на мысли, что она чужестранка, да и меч на поясе, признаться, очень интригует.
– Эта знатная дама, – спохватившись, я указал на принцессу, с любопытством прислушивающуюся к незнакомым звукам франкской речи, – принцесса Хехехчин, невеста персидского хана Аргуна, сюзерена графства Триполи4 и иных земель. Она является родственницей великого хана всех монголов, императора Хубилая, правителя Китая. Он отправил её в составе великого посольства, к её жениху и своему вассалу. Но того отравили мусульмане и принцессе стало небезопасно находиться в Персии в столь смутное время. Тем более что она христианка. Поэтому меня попросили сопроводить её в безопасное место, – к её единоверцам и вассалам убитого жениха. И я дал слово обеспечить её безопасность.
4 – в прошлом нередко случалось, что один человек носил сразу несколько титулов, а то и корон. И это именно такой случай. Главный герой ошибочно полагает, что в настоящее время графом Триполитанским является король Кипра и Иерусалима (Кипрское и Иерусалимское королевства) Генрих II де Лузиньян. Кроме того, как граф Триполитанский он является титулярным (без реальных полномочий, так как княжество завоёвано мусульманами) князем Антиохийским. Напоминаю читателям, что город Тортоса с окрестностями относится именно к графству Триполи, пусть это и единственное, что от него осталось.
При этом на момент своего завоевания мамлюками и княжество Антиохийское, и графство Триполитанское являлись вассалами персидского хана, то есть монголов. А граф Триполи Боэмунд VII, умерший в 1287 году, открыто враждовал с тамплиерами Тортосы (вплоть до грабежей, казней и убийств). И они отвечали ему взаимностью. Именно поэтому после захвата Триполи мамлюками в 1289 году султан Египта не двинул свои войска на захват Тортосы. Но мой главный герой всех нюансов местной геополитики не знает и списывает существование этого осколка павшего графства исключительно на доблесть его защитников – тамплиеров.
(примечание автора)
Пока тамплиеры переваривали услышанное, я торопливо переводил принцессе наш диалог.
– Это большая честь для нас, – терпеливо дождавшийся, когда я освобожусь, рыцарь уже взял себя в руки, хотя и не посчитал нужным скрывать, что ошеломлён такой новостью. – Но мы не получали никаких известий…
– Визит столь знатной особы держался в тайне, – резонно возразил я, и даже не покривил душой, – говорить правду всегда легко и приятно. – Царь Вавилонский многое бы отдал за то, чтобы получить себе такого заложника. Это нападение сперва показалось мне случайным, но кто знает, не была ли это засада?
Слова были сказаны и оба тамплиера подтянулись, переглянувшись.
– Нет, я не думаю, что взятые нами пленные что‑нибудь знают, если только нам не повезло захватить кого‑то из командиров. Хотя вопросы задать в любом случае стоит.
Рыцарь, назвавшийся братом Риккардо, коротко кивнул.
– Я пришлю вам своих людей или приду сам, когда вы будете их задавать. Признаться, я и сам поначалу принял происходящее за обычный набег. Это не редкость в наше время, к сожалению. Но в свете сказанного… – он замолчал.
В целом, подобная ситуация оговаривалась нами заранее. Просто никто не ожидал, что официальное представление произойдёт так рано и при таких обстоятельствах. Поэтому девушка сама догадалась, что нужно сделать, и потянулась в котомку за бумажным свитком.
– Пожалуйста, – на языке гуаньхуа обратилась она ко мне, слегка наклоняя голову и напоказ гордо выпрямляя спину, – ознакомь этих людей с моими верительными грамотами. И передай им, что я очень сожалею, что не смогла их встретить одетой, как подобает.
Ситуация слегка забавляла, но именно что слегка. Не смотря на наши отношения с Хехехчин, здесь и сейчас всё очень серьёзно. Поэтому я передавал свиток тамплиеру со всей торжественностью, полагающейся этому моменту.
– Обычаи её народа запрещают принцессе на официальном мероприятии, даже таком как вручение верительных грамот, лично передавать что‑либо просителям или незнакомцам, как и общаться с ними. Впрочем, нашего языка она всё равно не знает. Принцесса выражает сожаление, что обстоятельства не позволили ей одеться подобающе её статусу. Если бы не это нападение…
– Нет, нет, – качнул головой рыцарь, бережно и осторожно разворачивая редкую в наших краях бумагу. Так‑то официальные документы, как правило, пишут на пергаменте. – Я всё понимаю – превратности судьбы. Обычные опасности дальних странствий. Мы ведь и сами только вышли из боя.
Он перенёс взгляд на бумагу, покрытую едва ли понятными ему причудливыми знаками чужой письменности и внушительно выглядящими цветными печатями.
– Простите, прекрасный брат, – его голос дрогнул, – не ожидал, что спустя столько лет ещё раз удостоюсь наблюдать Его волю, явленную столь… явно. Но наше дело – повиноваться воле Господа и приказам старших, а не обсуждать их. Тем более, когда необходимость сохранения миссии в тайне очевидна, как и успех предприятия. Брат Жан, поклонитесь, – перед вами невеста сюзерена нашего сюзерена.
Оба тамплиера вежливо поклонились уже лично принцессе, – брат‑сержант чуть глубже брата‑рыцаря.
– Прошу простить мою неучтивость, прекрасная госпожа. Там, снаружи, я не мог знать, с кем имею дело, а мой арабский не так хорош, как ваш. Монгольского же языка я и вовсе не ведаю, тем более грамоты. Выражаю своё искренние восхищение вашему мастерству целителя и соболезнования по поводу смерти вашего жениха. Для всех нас его смерть – большая утрата. Может быть, вы знаете латынь? Греческий? Нет? Ничего страшного, у нас найдутся учёные мужи, которые смогут прочесть эти знаки, а моё положение в Доме достаточно высоко, чтобы новости о вашем прибытии достигли магистра без промедления. Воистину, само Небо не дало случиться беде и послало нас вам навстречу.