Дабы вы лучше всё себе представляли, уточню, что прецептория обычно представляет собой неукреплённое поместье (реже – замок) с окрестностями. Устав нашего Дома запрещает нам строить крепости в христианских землях там, где им не угрожают иноверцы. Но поскольку мир несовершенен, то бывает и так, что вместо незащищённого поместья приходится ставить крепость или даже укреплённый город. Небольшая прецептория способна выставить в поле лишь десяток воинов, крупная – до тысячи и более. Как правило, такие крупные прецептории одновременно являются столицей того или иного командорства. Как вы догадываетесь, Тортоса – прецептория крупная, поэтому она одновременно является столицей одноимённого командорства. Более того, по ряду причин она была выбрана столицей провинции ещё в те времена, когда наши владения были куда обширнее нынешних. К сожалению, наши силы здесь подорваны большими потерями, который Орден понёс за последние десятилетия. В том числе, в позапрошлом году – при обороне Триполи, в тщетной попытке спасти город. А в нынешнем, в преддверии новой тяжёлой войны, большая часть наличных сил была переброшена в Акру. Но я отвлёкся, прошу прощения, милостивая госпожа.
Каждая провинция Ордена способна существовать сама по себе, даже в отсутствие связи с другими землями. Конечно, если ей не угрожает вторжение или какая иная напасть. Однако имущество, рабы и земли нужны Дому не для получения братьями мирских богатств и власти, а для возвращения Святой Земли, охраны святынь и посещающих их паломников. Можно сказать, что любые наши владения являются всего лишь поставщиками воинов и ресурсов, необходимых для достижения этих святых для нас целей. Или хотя бы поддержания текущего положения дел.
– А если вы получите желаемое? – не сдержала любопытства принцесса.
– В этом случае мы заступим на охрану святынь и христианских паломников, любых христианских паломников, как это предписывает наш Устав, как мы это делали в прошлом, и будем делать по тот день и час, когда Пресвятая Дева сочтёт, что наша нелёгкая служба должна быть окончена. «Ибо Матерь Божия была началом нашего ордена, и в Ней и Её чести пребудет, ежели Богу угодно, конец наших жизней и конец нашего ордена, когда Бог пожелает, чтобы сие произошло» (цитата из Устава ордена тамплиеров; примечание автора). Отец Бартоломео?
– Да‑да, прекрасный брат, всё совпадает. Я ручаюсь в этом.
– От души благодарю вас, отче. Да благословит вас Бог, за ваши знания и доброту. Прошу, подождите нас в другом месте, которое укажут вам гостеприимные хозяева. А мне надлежит исполнить свой долг, порученный магистром.
Не желая ставить гостя в неудобное положение, я поспешил вызвать слугу, поручив ему сопроводить святого отца в другую комнату и принести ему вина и закуски.
– Прекрасный брат, – повысив голос и переведя пристальный взор мне в лицо, произнёс тамплиер, – я имею пятый ранг в иерархии Дома, что может подтвердить присутствующий здесь брат Риккардо. И я приказываю: назовите свой ранг или покиньте это помещение, так как у меня имеется конфиденциальное сообщение для её величества.
С громким грохотом упала лавка, когда я подскочил, не обратив внимания на шум за спиной. Да и никто, по‑моему, не обратил, взгляды всех присутствующих скрестились на мне. И это неожиданно отрезвило. Я небрежно нагнулся, установил лавку в прежнее положение и спокойно уселся обратно.
– У вас нет права мне приказывать, брат. И находясь здесь, я ни разу не заявлял, что являюсь братом Дома.
Секунду мы сверлили друг друга взглядами, а потом тамплиер неожиданно разорвал визуальный контакт, склонив голову и глухо ударив себя кулаком в грудь.
– Прошу прощения, брат. Мой долг требовал проверить пределы ваших полномочий.
Он поднял голову и чуть недовольно сжал губы.
– Я действительно прибыл для конфиденциальной беседы, и если вы пожелаете, то брат Риккардо может подождать её окончания за дверью.
Тамплиер глубокомысленно замолчал, и в комнате повисла пауза. Покатав в голове варианты столь странного предложения и только что произошедшей сцены, я, старательно взвешивая каждое слово, вежливо ответил:
– На ваше усмотрение, прекрасный брат. У меня нет возражений против присутствия брата Риккардо.
Казначей медленно наклонил голову, принимая моё решение и как будто что‑то решая про себя.
– Я не получил относительно вас каких‑либо указаний, поэтому не могу требовать отчёта. Даже просить не смею. Некоторые вещи должны оставаться в тайне, кому как не мне понимать это.
Тамплиер вновь глубокомысленно замолчал и напрягся, а я мысленно поморщился. Меня всё ещё принимают за того, кем я не являюсь. Но вообще‑то странная ситуация, я думал, что речь сразу зайдёт о Хехехчин. В разговоре повисла пауза, собеседник внимательно ждал ответа, и я тяжело вздохнул, смиряясь с неизбежным.
– Прекрасный брат, я действительно скован долгом и необходимостью хранить молчание о вещах, которые должны сохраняться в тайне. Я уполномочен сообщить о них лично и лишь верховному магистру Дома, либо лицу, его замещающему.
– Мы предполагали такой ответ, – тамплиер чуть расслабился и криво усмехнулся. – Эта война всё перевернула с ног на голову.
Он взялся за ножку кубка, но отпивать не стал, будто спохватившись или передумав.
– Вы рассчитываете на личную встречу?
– Верховный магистр вправе выслушать меня в компании тех, кого сочтёт нужным.
Храмовник коротко кивнул и повернулся к Хехехчин.
– Прекрасная госпожа, когда венецианцы, руководствуясь своими жалкими торгашескими интересами, призвали магометан захватить Триполи, наш Дом не имел к этому отношения. Клянусь Господом! – он неторопливо, напоказ, достал из‑за отворота платья серебряный крест и торжественно поцеловал. – Клянусь, мы сделали всё для его защиты. И нет нашей вины, что этого оказалось недостаточно, – он ещё раз поцеловал крест.
Шокированный его признанием я молчал. Нет, изумила меня не клятва о том, что тамплиеры непричастны к падению Триполи, а заявление о том, что к этому причастны венецианцы. Как же так? Они ведь христиане! В священном походе, объявленным папой римским против Арагона, они поддержали нас, а не Рим и французов. На них за это даже интердикт был наложен. Хотя мне никогда ранее не приходило в голову задаться вопросом, – почему они пошли против Папы?
Впрочем, собрался я быстро. В конце концов, после падения Маргата сирийцы успели рассказать мне кое‑что про свои отношения с купцами из христианских стран. Не верить им у меня не было оснований. Так что предупредить верховного магистра о предательстве мы планировали ещё на капитуле Братства, но что мешает это сделать сейчас?
– Эмир Маргата плодотворно сотрудничал с венецианцами, и – я выдержал секундную паузу, – генуэзцами.
Лицо казначея дрогнуло.
– Это точные сведения?
– Клянусь Господом.
На задворках сознания промелькнуло системное сообщение, что уведомление о клятве передано Гавриилу, но подтверждение не может быть доставлено адресату, так как им является существо вне Системы . Отличная возможность врать, даруемая не иначе как самим Лукавым. Разумеется, я не собираюсь поддаваться мерзкому искушению. Всё что я сказал и заявлю далее – правда.
После моих слов лицо тамплиера побледнело. Даже не получив системного уведомления он мне поверил, сразу и безоговорочно, я почувствовал это. Но всё‑таки уточнил, дабы избежать любого недопонимания:
– Перешедший на мою сторону казначей эмира сообщил, что некоторое время тому назад Генуя заключила с султаном Египта торговое соглашение, дозволяющее им торговать в его владениях, и теперь генуэзцам нет нужды в посредничестве христианских городов Леванта и Святой Земли. Одновременно это означает, что генуэзцы предали врага египетского султана – монголов. Ещё тот сарацин заявил, что вряд ли они заявят о союзе с царём Вавилонским публично.
– То есть в идущей войне рассчитывать на Геную нельзя?