Трое выживших на другой миссии рассказали, что оказались в каком-то оазисе, где долго бродили среди песка и заброшенных рудников. Благо хоть источник воды в нем был. А наутро из-за барханов показался отряд конницы, который просто ловил вышедших ему навстречу и вязал. Рыцарей, попытавшихся его атаковать, частью убили, а частью опять же повязали. Разбежавшиеся люди пытались спрятаться кто где. Их искали и находили. Когда срок миссии истек, личное задание оказалось выполненным только у этих троих. Не потому, что они убили хотя бы кого-то из враждебных аборигенов. А потому что с вечера попытались выполнить личное задание, убив каких-то тварей, напоминающих гигантских пауков в одной из заброшенных шахт. Выжившие союзники утверждали, что на момент окончания миссии в живых и на свободе оставалось больше десятка человек, но домой вернулись только они.
Рассказы тянулись один за другим, но единственное слово, которое подходило под описание их всех, было слово «разгром». Рыцари несли ошеломительные потери везде, в каких бы условиях не проходила миссия. Описание нашего собственного задания, после упоминания того, как мы оказались в непредназначенной для этого одежде на снегу и морозе, тоже вызвало череду сочувственных взглядов. Хотя по сравнению с некоторыми рассказами, злоключения, выпавшие на нашу долю, уже не казались чем-то особенно ужасным.
Под конец Гавриил объявил о создании в будущем «Аллеи памяти» в честь рыцарей, не вернувшихся с задания. И что сообщенные нами сведения о погибших не будут забыты. Как и наши имена.
Потом мы все смешались в одну кучу. Все переходили от одной кучки выживших к другой, общались, менялись, рассказывали, откуда кто родом. Последнее чаще всего оказывалось бесполезно, так как люди не могли дать каких-либо надежных ориентиров. Некоторые, подобно мне, стояли в этом столпотворении как непоколебимые гранитные утесы в бушующем море, потому что их обступила толпа желающих пообщаться. Я бы и сам не отказался пообщаться с некоторыми, но и не мог отказать тем, кто просил у меня помощи, совета или даже благословения. Да, находились и такие. Наш родной мир оказался необычайно велик. Рассказы некоторых людей о родных местах вызывали ощущение такой чужеродности, что не происходи это здесь, в этом месте, я бы заподозрил, что речь идет о каком-то другом, враждебном людям, мире. Особенно меня поразил один рыцарь, чей народ жил на каком-то небольшом острове посреди бескрайнего моря. Они никогда не видели других людей. Лишь слышали легенду, передаваемую из уст в уста, что их предки когда-то на лодках пересекли это бескрайнее море, приплыв откуда-то в поисках лучшей доли. А их народ – самые настоящие людоеды. Тут даже Гавриилу пришлось вмешаться, напомнив окружающим, что данный народ не виноват, так как никакие пророки за всю историю мира не посещали этот удаленный остров, лежащий посередине океана, и не могли наставить людей на путь истинный. Я перекрестился, представив эту картину, и что могло бы быть с нами, а рядом шептал слова молитвы какой-то турок. Мы переглянулись, и я впервые в жизни ощутил взаимопонимание между нами. И в его глазах тоже что-то такое мелькнуло. Я не знал кто он, лишь, что откуда-то из четвертой сотни, где выжило шестеро. А другого язычника рядом вовсе не помнил, слишком много их было.
Да что там людоеды. Я видел рыцаря, чьё племя даже колеса не знало. Слава Всевышнему, хотя бы огонь был им знаком. А Мария-Марьям за руку привела ко мне адепта, которого я сначала принял за ребенка. Такого роста он был. И который оказался морщинистым седым стариком пятого уровня. Пятого! На него даже Глэйс таращился. Мария представила его как самого результативного рыцаря из нас всех, извинилась, попросила помочь ему и исчезла в обступившей меня толпе. Ничего удивительного карлик у меня не попросил. Он даже карликом не был. С его слов весь его народ такого вот низкого роста. А с уровнями ему просто повезло. Он считал себя опытным охотником и выбрал высокий уровень сложности миссии, сообразив, что за это дадут самую высокую награду. А умереть он, старик, не боялся. После переноса на миссию оказался в руинах заброшенного крупного города и забился в какую-то щель, которая вывела его в ливневую канализацию, если я правильно понял. В общем, пока наверху кипели страсти, он тихо и мирно убивал в слабо освещенном, из-за трещин в своде, туннеле каких-то ящериц, размером с кошку, и местных жаб. Жабы оказались ядовитыми и едва его не прикончили. Ну, не сами жабы, а их яд. Зато он поднял себе параметр живучести до расового предела. Оказывается, достигшим этого Система выдаёт бонусную способность. Причем не первому достигшему, а вообще любому. Ему досталась разновидность заживления ран с уклоном в нейтрализацию ядов. Ну и еще вроде как он теперь проживет очень долго, если не погибнет, конечно. Правда он не знает, действие ли это полученной способности или эффект от повышения параметра живучести. Ангел-хранитель сказал ему, что и то, и другое, и полученные уровни одновременно.
За оставшееся время я успел записать на имеющиеся у меня учебные карты навыки владения ударно-дробящим оружием (дубиной), топором и ножом. У напарника-монгола попросил записать мне арифметику, во владении которой он признался. Каково же было наше удивление, когда ничего не получилось. Ему выдало системное сообщение, что его владение этой наукой недостаточно для создания учебной карты. А я-то думал, что тут умения считать до десяти достаточно будет. Он тоже ничего не сказал, но я почувствовал, что заявленное Системой его задело.
Чтобы отвлечься спросил, как он смог одолеть своей саблей обезьяну? Он объяснил, что у всех животных одним из самых уязвимых мест является нос. Вот в него он и бил. Ранение в это место действительно оказалось для обезьян чрезвычайно болезненным. Я про себя подивился, - никогда бы не подумал. Я понимаю в глаза или горло, но в нос? Вспомнил утопленные под надбровными дугами глаза Морозных обезьян и передернул плечами. До этих глаз ещё попробуй доберись, то ли дело нос…
В результате, последнюю карту помогла мне потратить всё та же Мария. Она записала мне на нее богословие. Я с любопытством стал разглядывать этакое диво, даже «подсказку» использовал. Хм, карта «Богословие» (F, 1/5), наполнение: 0 ОС. То есть хоть она и минимального ранга, но имеет пять уровней «сложности», что далеко не у всех навыков F-ранга встречается. Избранная сказала, что передать мне эту карту посоветовал её ангел-хранитель. Конечно же, я не возражал. Более того, многие из собравшихся вокруг нас рыцарей тоже захотели больше узнать о Боге. Включая тех, кто и раньше поклонялся Ему. Новость о существовании такой карты знания разошлась по площади подобно волне от брошенного в стоячий пруд камня. Разумеется, Мария не могла помочь всем. Ну, не в обозримое время, по крайней мере. Так что сильно желающие могли получить данное знание через Хранилище Знаний, пожертвовав 10 баллов репутации, или 20 ОС. Обратиться за этой услугой оказалось можно как к своему ангелу-хранителю, так и к ней. Тратить драгоценные баллы репутации или вдвое больше ОС никто не хотел. Так что союзники скинулись и заполнили мою карту, чтобы я мог её изучить и создать пару-тройку копий для остальных. После чего от меня обещали отстать. Дело в том, что создавать копии карт можно лишь первоначальному владельцу навыка, а всем остальным – лишь после «синхронизации» выученной копии с Хранилищем Знаний. С чем в божественном домене – преддверии Рая – проблем не имеется, но возникнут внизу, на земле. Более того, не все навыки в принципе поддавались копированию. В общем, голова от происходящего шла кругом.
Обменял карту «Ускорение» на семь ОС, которые неизвестной мне национальности рыцарь слил в карту «Богословия». Я влил в неё еще три очка из своих запасов и изучил. У меня оставалось еще двенадцать, но я решил последовать совету Гавриила, который он озвучил всем присутствующим, - приберечь десять ОС на выполнение задания «Паломничество». Потому как мало ли что. Ещё он напомнил нам о том, что вернувшиеся с миссии, но не захотевшие явиться к Богу рыцари могут оказаться предателями, хитростью или силой завербованными на сторону демонов. Атаковать их не надо, но сообщить своему ангелу-хранителю о такой встрече нужно обязательно. Ну и быть бдительными. Кто знает, чего можно ждать от этих людей? Вряд ли чего-то доброго, верно?