Она положила трубку на рычаг и упала в кресло.
— Господи, до чего же утомительно! Ну как?
— Неплохо, — сказал Пуаро.
— Я решила зацепиться за старичка. Тогда вы увидите и всех остальных, что, полагаю, вам и нужно. Только не обессудьте: женщина, если речь идет о науке, обязательно что-то да напутает, так что, когда приедете к ним, можете придумать что-нибудь более подходящее и убедительное. Ну а теперь хотите послушать, что она говорила?
— Насколько я понял, какие-то сплетни. Что-то о здоровье миссис Рестарик?
— Совершенно верно. Видимо, у нее было какое-то таинственное недомогание — что-то с желудком, но врачи так ничего и не определили. Ее положили в больницу, и она поправилась, но причину не нашли. Она вернулась домой, и все началось сызнова, и опять врачи не могли ничего определить. И тут пошли разговоры. Сиделка что-то сболтнула своей сестре, та сообщила соседке, а та отправилась на работу и сообщила кому-то еще, мол, как странно! В конце концов пошли разговоры, что, наверное, муж хочет ее отравить. Обычные при таких обстоятельствах сплетни, и уж в данном случае — абсолютно нелепые. Ну, тут мы с Наоми подумали.., что, может быть, это молодая иностранка.., ну прислуга при старичке. Только она, собственно, не прислуга, а что-то вроде секретарши-чтицы, но, собственно, с какой стати она стала бы угощать миссис Рестарик гербицидами.
— По-моему, вы отыскали несколько причин…
— Ну, всегда можно найти что-то…
— Убийство, которое кому-то требуется — задумчиво произнес Пуаро.
— Но пока еще не совершенное.
Глава 3
Миссис Оливер въехала во внутренний двор Бородин-Меншенс. На шестиместной стоянке не было свободного места. Пока миссис Оливер думала, что же ей делать, одна из машин, развернувшись задним ходом, укатила.
Миссис Оливер тут же ловко въехала на освободившийся прямоугольник. Выбравшись из машины, она захлопнула дверцу и остановилась перед домом, который представлял собой полый квадрат и был построен относительно недавно — на пустыре, образовавшемся в результате бомбежки во время войны. Его, подумала миссис Оливер, словно перенесли сюда целиком из какого-то американского предместья, убрали с него рекламную надпись вроде «Бритвенные лезвия „Перышко жаворонка“ и поставили тут в качестве многоквартирного дома. Вид у дома был строго функциональный, и тот, кто его воздвиг, безусловно презирал любые архитектурные украшения.
Был час пик. Кончался рабочий день, одни машины покидали двор, другие, наоборот, въезжали.
Миссис Оливер взглянула на свои часы. Без десяти семь. Самое время, решила она. Девушки уже, наверное, успели вернуться с работы домой, чтобы либо привести в порядок макияж, облачиться в тугие брючки в обтяжку или в нарядное короткое платье и отправиться на вечеринку. А кому-то предстояло заняться более обыденными делами: простирнуть белье и чулки. Да, наиболее удобное время для задуманного визита. Восточный и западный корпус были абсолютно одинаковы — с большими открывающимися в обе стороны дверями точно посередине. Миссис Оливер двинулась налево, но тут же убедилась в своей ошибке. Номера на этой стороне были от сотого до двухсотого. Ей пришлось повернуть обратно.
Квартира номер 67 была на шестом этаже. Миссис Оливер нажала на кнопку лифта. Дверцы разъехались с угрожающим лязгом, и миссис Оливер, зажмурившись, нырнула в зияющую пасть. Современные лифты ее пугали.
Бум! Дверцы сомкнулись. Лифт взлетел и тут же остановился (это тоже было очень страшно!). Миссис Оливер метнулась наружу, как перепуганный кролик.
Осмотревшись, она направилась по коридору вправо, пока не увидела дверь с металлическими цифрами 67. При ее приближении семерка отвалилась и упала прямо ей на ногу.
— Этому дому я определенно не нравлюсь! — сказала миссис Оливер, морщась от боли, осторожно подняла семерку и водворила ее на место, надев на шпенек. Потом надавила на кнопку звонка. А что, если никого нет дома?
Однако дверь открылась почти сразу.
Миссис Оливер увидела высокую красивую девушку в темном элегантном костюме с очень короткой юбкой, в белой шелковой блузке и элегантных туфлях. Ее темные волосы были зачесаны кверху, лицо подкрашено очень умеренно, но почему-то миссис Оливер стало немного не по себе.
— О! — сказала миссис Оливер и заставила себя светским тоном добавить:
— Мисс Рестарте случайно не у себя?
— Нет. К сожалению, ее нет дома. Что-нибудь ей передать?
Миссис Оливер еще раз произнесла «О!» и только потом продолжила свою игру, предъявив довольно неряшливый пакет из оберточной бумаги.
— Я обещала ей книгу, — сказала она. — Один из моих романов, который она не читала. Надеюсь, я не перепутала. А она скоро вернется?
— Право, не могу сказать. Я не знаю, что она делает сегодня вечером.
— О! Вы мисс Риис-Холленд? Девушка как будто немного удивилась.
— Да.
— Я знакома с вашим отцом, — пояснила миссис Оливер и продолжала:
— Я миссис Оливер. Я пишу книги, — добавила она виноватым тоном, которым всегда делала это признание.
— Вы не войдете?
Миссис Оливер приняла приглашение, и Клодия Риис-Холленд проводила ее в гостиную. Обои везде в квартире были одинаковые — под некрашеные доски. Жильцам дозволялось вешать на них любые сверхсовременные картины или украшать их, как им заблагорассудится. Современная встроенная мебель: шкаф, книжные полки и прочее, большой диван и раздвижной стол. Жильцы имели право кое-что добавлять. Гостиная могла похвастать и индивидуальными штрихами: на одну стену был наклеен колоссальный Арлекин[21], на другой среди пальмовых листьев качались обезьяны.
— Норма, конечно, будет в восторге от вашей книги, миссис Оливер. Можно предложить вам что-нибудь выпить? Херес? Джин? — У нее была повадка отлично вышколенной секретарши.
Миссис Оливер отказалась.
— Какой у вас тут великолепный вид, — заметила она, поворачиваясь к окну, и заморгала, ослепленная лучами заходящего солнца.
— Да. Но когда ломается лифт, подниматься сюда не так уж весело.
— Неужели ваш лифт позволяет себе ломаться? Он такой.., ну совсем как робот.
— Его установили недавно, но он ничем не лучше старого, — сказала Клодия. — То его надо регулировать, то еще что-нибудь.
В комнату вошла девушка, говоря на ходу:
— Клодия, не видела, куда я сунула…
Она умолкла, глядя на миссис Оливер. Клодия представила их друг другу.
— Фрэнсис Кэри — миссис Оливер. Миссис Ариадна Оливер.
— Как замечательно, — сказала Фрэнсис. Она была высокой, тоненькой и гибкой, с длинными черными волосами и очень сильно накрашена: смертельно-бледное лицо, брови и уголки глаз подведены кверху. Эффект довершала густая тушь на ресницах. Тугие вельветовые брючки и толстый свитер и подчеркивали и прятали ее фигуру. Она выглядела полной противоположностью энергичной подтянутой Клодии.
— Я завезла книгу, которую обещала Норме Рестарик, — сказала миссис Оливер.
— О! Как жаль, что она еще гостит у родителей.
— Так она не вернулась?
Наступила неловкая пауза. Миссис Оливер почудилось, что девушки тайком переглянулись.
— А я думала, она работает, — сказала миссис Оливер, старательно изображая невинное удивление.
— Да-да, — сказала Клодия. — В бюро оформления интерьеров. Иногда ее посылают с рисунками за город. — Она улыбнулась. — Мы живем каждая сама по себе. Приходим, уходим, как нам нужно, и обычно не предупреждаем друг друга. Но я обязательно передам ей вашу книгу, когда она вернется.
Ничего не могло быть естественнее и непринужденнее этого ее обещания.
Миссис Оливер поднялась.
— Я очень вам благодарна. Клодия проводила ее до дверей.
— Обязательно расскажу отцу, что познакомилась с вами, — сказала она. — Он очень любит детективы. Закрыв дверь, она вернулась в гостиную. Фрэнсис прислонилась к оконной раме.
— Прошу прощения, — сказала она. — Кажется, я дала маху?
— Я как раз сказала, что Норма куда-то ушла.
Фрэнсис пожала плечами.
— Так я же не знала. Слушай, а где она? Почему не вернулась в понедельник? Куда девалась?
— Понятия не имею.
— Может, осталась у своих? Она к ним поехала?
— Нет. Я уже туда звонила.
— Наверное, где-то случайно задержалась… И тем не менее она ведь.., есть в ней что-то странное.
— Не больше, чем в других. — Но голос Клодии прозвучал неуверенно.
— Ну, нет, — сказала Фрэнсис. — Иногда меня от нее дрожь берет. Она все-таки ненормальная, не спорь. Внезапно Фрэнсис засмеялась.
— Ненормальная Норма! И ты это знаешь, Клодия, хотя вслух и не говоришь. Лояльность по отношению к шефу, а?