И снова голос его звучал негромко и торжественно, и снова Таню охватило такое волнение, словно и она теперь была причастна ко всем великим событиям, происходящим в мире… Она даже боялась шевельнуться, боялась посмотреть по сторонам, посмотреть на своих товарищей, чтобы не нарушить, не спугнуть это чувство…
— Ну что же, — сказал Семен Борисович. — Начнем урок.
Он начал объяснять новую тему и показывал что-то указкой на карте, а Таня, примерная ученица, отличница, наверно, первый раз в жизни не слышала, что говорил учитель…
«Отчего, — думала она, — одни люди бросают все и уходят из дома навстречу опасностям и невзгодам?.. И мерзнут и голодают, и скрываются от преследования… Ведь их никто не заставляет, они сами выбирают этот путь… А другие живут себе спокойненько, без риска и без невзгод… Отчего так?..»
И неожиданно ей вспомнилось, как давно, еще совсем маленькой, мама читала ей сказку.
Вспомнилось, как подошел добрый молодец к развилке дорог и остановился перед камнем.
А на камне том надпись:
«Направо идти — молодец будет сыт, а конь голоден.
Налево идти — молодец будет голоден, а конь сыт.
А прямо идти — живому не быть…»
Подумал добрый молодец, подумал и пошел прямо по третьей дороге.
Так в одной сказке, и в другой, и в третьей…
«Почему? — спрашивала тогда Таня. — Почему? Он же знает, что будет убит, почему же он идет по этой дороге?»
А мама смеялась:
«Это же сказка. А в сказке всегда все кончается хорошо. Вот увидишь…»
И теперь снова, как в те дни, Таня спрашивала себя: «Почему? Кто заставляет их? Почему они идут по этой дороге?»
Глава 10
Первый раз в жизни Таню пригласил мальчишка на каток. Пригласил Генка. Правда, никакого особого приглашения не было, просто после уроков, когда они вместе шли домой, Генка спросил:
— Ты уже каталась в этом году на коньках?
— Нет…
— И я нет… — Он помолчал и буркнул, смущаясь: — Может, пойдем сегодня? А? Я буду ждать.
И Таня ничего не ответила, только кивнула.
Конечно, она и раньше ходила на каток, и в прошлом, и в позапрошлом году, но ходила вместе с девочками или совсем одна, а такого, чтобы заранее договориться, чтобы мальчишка ждал ее на катке, — такого никогда не было.
Маме она ничего не сказала — собиралась сказать, но чем дольше собиралась, тем труднее оказывалось это сделать — слова застревали в горле. И те слова, что, скажи сразу, она бы произнесла очень просто, естественно, теперь наверняка она бы сказала не своим, сдавленным голосом, да еще бы покраснела при этом. И как бы отнеслась к этому мама, неизвестно… Нет, Таня, конечно, не собиралась обманывать маму, она никогда не обманывала ее, даже не представляла, что могла бы обмануть, просто она решила, что расскажет все после, когда вернется с катка…
Таня надела красный свитер и черные узкие спортивные брюки, и даже посмотрела на себя в зеркало, совсем как мама, когда она собирается в театр.
Генка уже ждал ее в саду, возле входа на каток. Конечно, ему вовсе не обязательно было стоять здесь, он мог бы прекрасно идти и кататься — Таня все равно бы нашла его. Но он все-таки стоял здесь, у входа, и ждал.
Таня подошла к нему и только тогда заметила, что неподалеку на льду крутятся Инга Макарова, и Зина Котова, и Глеб Сазонов. Инга и Зина держались за руки, а Глеб как раз в этот момент лихо подкатил к ним, но тут увидел Таню и объявил громко, так, чтобы она услышала:
— А вот и невеста! Невеста к жениху пришла!
Инга хихикнула, а Зина серьезно, строго посмотрела сначала на Глеба, а потом так же строго на Генку и Таню.
И Таня сразу ужасно смутилась — ей захотелось тут же повернуться и уйти. Она даже боялась взглянуть на Генку, так стыдно ей было.
Но Генка только махнул рукой и засмеялся.
— Если на каждую глупость обращать внимание, — сказал он, — сам скоро дураком станешь…
Он был совершенно спокоен, даже не рассердился, не смутился и не обиделся: медленно проехал мимо всей троицы, развернулся и снова подкатил к Тане:
— Ну, пошли!
Таня не очень хорошо каталась на коньках, только третий год, как научилась, но сегодня — то ли погода была такая: легкий морозец и редкие снежинки, словно специально для украшения повисшие в воздухе, то ли незаметно помогал ей Генка — только все время она старалась угнаться за ним, не отстать и очень быстро забыла про обиду. Ощущение легкости, уверенности, точно она каталась лучше всех, захватило ее.