– Что это мы с тобой, как институтки прогуливаемся?– вдруг нарушил молчание Виконт. –Аллеи, бордюры… Здесь все прекрас-но, но пора углубиться в неизведанное. Ты за Быстрой была?
– А что это, Быстрая?
– Река. Вон, впереди. А ведь именно туда, насколько мне помнится, ты собиралась бежать когда-то.
– Я не знала, что река так называется, – Лулу сделала вид, что последнего замечания не расслышала. Так все время ей будут напоминать, какая она была глупая еще совсем недавно.
– Так что, привлекают тебя заречные дали?
– Там же сплошные поля?
– Да не поля, луга, трава по пояс, простор!
– А как бы мы туда добрались?– оживилась Лулу, не понимая до конца, на самом деле он предлагает нарушить домашние запреты, или просто проверяет ее.
– Ты забыла про Арно?
– На коне поедем??– это уже было слишком сильное средство, от волнения даже голос захрипел. Виконт без улыбки кивнул.
– Жди меня здесь, – он указал на отлогий берег.
Лулу уселась на пенек, следя за удаляющейся палевой курт-кой. Он не изменил привычке чаще пиджаков носить короткие куртки по пояс. А если бы он был одет не так? И так же, как сейчас, уходил? Все равно она бы его узнала за километр по свободной походке, крепкой и гибкой спине. Лулу перевела взгляд на проти-воположный берег. Не верится, что сейчас она будет мчаться на золотистом коне. Она пыталась представить себя там, за рекой, предвкушая настоящее счастье.
Виконт на Арно покaзался не из сада. Рыжий на солнце конь, в ореоле радужных брызг, несся по самой кромке воды. Не в силах больше усидеть на месте, Лулу со всех ног кинулась навстречу. Он круто осадил коня и нагнулся к ней:
– Прошу!
Не успела она и глазом моргнуть, как подхваченная быстрым движением, переломилась в талии, взлетев вверх, и очутилась в седле, впереди Виконта, точно, как тогда, год назад. Сначала они помчались галопом, и ветер ударил в лицо. Лулу почти задохнулась от блаженства – бешеная скачка была самой сильной ее мечтой! Однако не прошло и нескольких минут, как Виконт перевел Арно на шаг. Лулу повернула к нему умоляющие, горящие восторгом глаза:
– Пожалуйста, еще так быстро, пожалуйста, Виконт!
Но копыта гулко зацокали по узкому деревянному мостику, а над ее головой прозвучало:
– Без привычки – достаточно. Скорости достигают постепенно!
Но у Лулу и спокойная езда вызывала ликование.
– Виконт, Виконт, посмотрите, Виконт, как высоко, как инте-ресно ездить на коне, на живом! Правда, необыкновенно. Вот по-ложите сюда руку, на шею, попробуйте. Попробуйте, там что-то бьется, он тоже рад!
Она прижала его руку, держащую повод, сбоку, к подраги-вающей шее коня.
– Да, Арно горячий. Ты обратила внимание на его глаза? Человеческий взгляд. А как он умен – понимает все, что ему говорят. Постой-ка, Арно! Иди сюда, – обратился он к Лулу, спрыгнув с коня и протянув к ней руки.
Та очень неохотно дала себя снять с высокой спины Арно и очутилась в густой траве. Это Виконту она была по пояс, а Лулу почти тонула в зеленом море. Травинки щекотали лицо и шею, шершавые колоски лезли в нос, сморщившись, она чихнула и отчего-то преисполнилась радостью. Пролетавший по делам толстый жучина, врезавшись Лулу в лоб, заставил эту радость брызнуть из глаз. Она присела посмотреть, как выбирается из беды незадачливый летун, и скрылась в траве полностью.
– Арно! – раздался возглас. – Кушать подано! Чего же ты сто-ишь? Приступай!
Лулу медленно поднялась, держа в руках несколько листиков и травинок.
– Что это? – подбежала она к Виконту, – смотрите, вся разная, а как называется?
– Гм, это …клевер, а это… не знаю, – он засмеялся.
– Здесь так чудесно, – с небольшой долей укоризны сказала Лулу, – вот если б я тут жила, я бы каждую травиночку, каждый цветочек знала в лицо!
– Если это упрек, то он не по адресу, – Виконт перешел на русский, – я – коренной Петербуржец или, как теперь говорят, Петроградец. В этих благодатных местах такой же гость, как и ты.
Лулу повела глазами вокруг. Такая красота! А он как-то мало восхищается. Лулу ревниво спросила:
– А Петербург, где вы дома, он что, для вас лучше Раздольного?
– Не только Раздольного, и не только для меня. Даже в глазах увидевшего этот город впервые, он затмевает все семь чудес света. Что уж говорить обо мне!
– Я там же, в Петербурге, пожила, – сообщила Лулу твердо усвоенный факт своей биографии. И, усевшись на землю, затарато-рила снова по-французски:
– Я, когда была маленькая, уже жила в России. Я плохо-плохо помню, мне немного маман говорила, и даже не мне… Как раз в Петербурге жила моя бабушка, а мы с няней Катей – у нее. Бабушка помнится только как что-то очень хорошее, а отдельные слова и внешность – нет! Вот … вдруг такое вспомнила: … в полукруглой комнате с большущими окнами… я разбила беленькую фигурку, и мы с няней очень боялись. Я залезла под стол. Пришла бабушка, нежная, красивая, с высокой прической…– показала Лулу, вскидывая на Виконта глаза. Тот слушал ее болтовню внимательно, плотно сжав губы и похлестывая себя прутиком по сапогу.
– Катя убежала, а она, … бабушка, увидела, стала огорчаться и даже заплакала немного… Тогда я вылезла из-под стола и подбе-жала к ней… она посадила меня к себе на колени, гладила по голо-ве, обнимала, говорила: «Ты испугалась, моя маленькая, моя капу-ля, – такое огорчение, ну что поделаешь!» Я вообще не помню, как она со мной говорила, может, даже по-французски, или и так и так, но это все – точно по-русски и я запомнила слова...
– Да. Похоже на крестную. А-а! Значит, это ты разбила Психею. Однажды по приезде… это был шестой–седьмой год, пожалуй… Елена Александровна просила как-то склеить, реставрировать. А статуэтку я потом не видел, затерялась, видно, где-то…
– Это было очень дорогая вещь?
– М-м, итальянская работа, век, скорее всего, семнадцатый...
– Это, когда я была глупая, совсем маленькая, про меня что-то вам помнится? – особенно трудно давались Лулу быстрые переходы с языка на язык.
Виконт почему-то смотрел на нее с укоризной.
– Помнится. Немного.
– О-о-о! Оказалось, мы давно-подавнό узнали друг друга!
– Друг друга? Ты-то меня вряд ли помнишь.
– Да,– с огорчением сказала Лулу, – не помню, вряд ли.
– Александрин! – Виконт немного повысил голос. – Это Я, усомнившись в твоей памяти, могу употребить выражение «вряд ли», объясню тебе потом, откуда эта частица-сомнение взялась. «Нет, – должна ты ответить, – я вас совершенно не помню, Ви-конт». И вообще, откуда ты приехала, объясни мне, из Ростова или вторично из Рамбуйе? Хотя ошибки у тебя, пожалуй, не галлициз-мы, а что-то сугубо оригинальное.
– Нет, я помню вас, Виконт, ну не сразу помню, а буду вспоминать. Вот бабушку не помнила, не помнила, и вспомнила! И про вас… вот уже… что-то всплывает… – она напряженно сдвинула бровки. Ей так хотелось вспомнить!
– Спасибо. Заранее. Давай немного помогу!.. Ты сидишь на маленькой скамеечке. Все время вскакиваешь, вымазалась аква-релью… Даже Елена Александровна, а это она и привела тебя, не могла уговорить посидеть спокойно хоть две минуты. Пришлось от портрета отказаться. Решили сделать фотографию. Но и, позируя фотографу, ты прекратила свои безобразия только на руках у кре-стной. И мы на снимке вместе. Вспомнила, может, устыдилась? Хотя тебе было года три... Нет, этого помнить ты не можешь. Фото-графия пропала куда-то, к сожалению.
– А я и так помню,– заверила Лулу. – Вы еще дали для меня такую конфету, что ли…
– Ну-ну, не сочиняй! Голодная, раз вспомнила о конфетах.
– Нет, нет, я не голодная. Я могу до ночи гулять, давайте, покатаемся на Арно еще, цветы нарву, спустимся к самом… самой реке, дойдем до леса!!!
– Обширная программа. Давай-ка, отложим ее на потом. Мы ничего не захватили. В другой раз будем предусмотрительнее.
Лулу закивала, очарованная обещанием «другого раза»:
– Ага, да, ну, хорошо! Сейчас же я пойду, приведу вам Арно и – в дом, да?