Валерий Белов
Третья Книга Царств. Поэтическое прочтение
Глава 1. Потому что не боюсь педикулёза
В преклонные года вошёл Давид,
Метаболизмом собственным согреться
Уже не мог, погас огонь в крови,
И думал больше царь не о любви,
А как бы потеплей ему одеться.
(Мне песня вспомнилась*. Что вдруг нашло?
Мотив звучит в ушах и сердце греет -
Почему, почему, почему мне так тепло?
Потому что я лежу у батареи).
Сказали слуги, что найдут царю
Красавицу ему, чтобы согрела
Замёрзшего… Назло календарю,
Когда всё стынет ближе к декабрю,
Нас женское тогда согреет тело
Не всякое, а только молодых
Красавиц пышных, не моделей тощих,
Настолько вызывающе худых,
Что непонятно, что там есть у них,
И как им обогреть Давида мощи,
Ключицей чтобы кожу не порвать
Желтей и тоньше чем иной пергамент…
Отправилась тогда царёва рать
В Израиле красавицу сыскать
Дородную с длиннющими ногами,
Ходить чтоб за царём и с ним лежать,
Днём согревать, к мощам прижавшись телом,
А вечером подгузники менять,
Как малышу внимательная мать
Промежность протирать, чтоб плоть не прела.
(Мужчина, состоявшийся вполне,
Совсем как в раннем детстве напеваю -
Почему, почему, почему так сухо мне?
Потому что мне подгузники меняют).
Нашли царю гражданскую жену,
Сунамитянку Ависагой звали.
В постель к ним лишь глазочком загляну -
Мужская честь стоит здесь на кону,
Как одинокий столб среди развалин.
Красива эта девушка была
Настолько, что не выстоять мужчине,
Но если обнажалась догола,
То раздевалась только для тепла.
По этой, по другой какой причине
Давид Сунамитянку не имел…
А сын его следил за этой нимфой,
От вожделенья не в своём уме
Ответный взгляд её поймать сумел
И возгордился крайне сын Аггифы
Адония — кричал, встав в полный рост:
«Я буду царь, о том всех извещаю…»
Отец не задавал ему вопрос,
Мол, что задумал ты, молокосос,
Когда на Соломона завещанье
Я написал… ну, обещанье дал
Вирсафии в момент того зачатья,
Да я б что хочешь подписал тогда.
А царские слова — не ерунда,
Они сильней бумаги и печатей.
Но был красив Адония на вид.
Родился он вслед за Авессаломом.
Был мягкотелым, помнится, Давид,
Авессалом был по уши в крови,
А царь не отлучил его от дома
И получил за это поделом -
Чуть свой престол не сдал авантюристу.
Не дети у Давида, а фантом -
Что не сумел тогда Авессалом,
На этот раз Адония замыслил.
Он скороходов сразу пятьдесят
Себе завёл и колесницы, с ними
Возницы, кони — Что за детский сад? -
Царь думал, на юнца бросая взгляд,
Без мыслей, что сынок престол отнимет.
Тем паче, что занять чужой шесток
Не всякому пернатому по росту.
Садок священник и Нафан пророк
Дверь к власти на большой врезной замок
Захлопнут пред сынком, а ключ забросят.
Сын с Иоавом в заговор войдя,
Священника призвал Авиафара.
И вот уже, нисколько не шутя,
Переворот свершить они хотят.
Царь не помеха им больной и старый.
Аггифы сын забил овец, волов,
Всех слуг царя позвал на ужин срочно,
Устроил пир горой для всех братьёв,
Готов был накормить хоть пастухов,
А Соломона брата звать не хочет.
Не звал к себе на ужин царский сын
И представителей другого лобби,
Чьи по ветру настроены носы,
Тех, кто заняв высокие посты,
На претендентов зырят исподлобья.
(Представил я сановника мурло,
Как мрачно на меня оно надулось…
Почему, почему, почему мне так светло?
Потому что то мурло мне улыбнулось).
Давида люди сильные тогда,
То Семей, Рисий, с ними Ваней (киллер),
Адонию посадят на шпагат,
Озлившись на него, как на врага,
Раз их на званый пир не пригласили.
Нафан, пророк, всё чующий нутром,
Мать Соломона тихо подзывает:
«Вирсавия, слыхала ль ты о том,
Что сын Аггифы сделался царём,
А сам Давид об этом знать не знает?
Советую тебе: спасай скорей
Ты жизнь свою и сына Соломона,
Войди к царю и сразу из дверей
Ему скажи: — как мог рабе своей
Царь так солгать, позёр бесцеремонный?