— Не бойтесь, Кити, я вас в обиду не дам. — Левин осторожно положил руку девушке на плечико и неодобрительно посмотрел на друга. — Можете на меня рассчитывать. Завтра мы со Стивой обойдем тут все. Авось, найдем что-нибудь.
— В самом деле, — пробурчал Облонский. — Я вообще думаю, что бояться нечего. Если допустить, что тут не обошлось без сверхъестественных сил…
Анна презрительно хмыкнула.
— Да, именно сверхъестественных! — загорячился Облонский. — Ты, сестрица, можешь быть неверующим Фомой, сколько тебе угодно. Но моя точка зрения тоже имеет право на существование. Хотя бы потому, что точек зрения у нас совсем немного. Так вот, если это проделки сил, которые мы не можем постигнуть, то глупо вообще ломать над этим голову. Все равно ничего поделать и понять мы не сможем. Лучше всего — успокоиться и подождать, что будет дальше.
— Просто ждать? — переспросил Левин.
— Ну, не просто. Завтра, как и решили, побродим тут, посмотрим. Но впадать в панику не надо. А вдруг нас ожидает что-то очень хорошее?
— Это вряд ли, — сухо сказала Долли, в упор глядя на мужа.
— Хорошо, отложим головоломку до завтра, — вздохнула Анна. — Утро вечера мудренее.
— Шить ли, белить ли, а завтра велик день, — брякнул Левин и, поймав на себе удивленные взгляды, пояснил: — В деревне у нас так говорят.
— Давайте сегодня повеселимся, — предложил Облонский. — Насколько это возможно в нашем положении, конечно. Есть отличный повод — мы все не виделись сто лет. Почему бы не отметить встречу?
— А ты уверен, что мы не виделись сто лет? Может, мы встречались позавчера, просто не помним, — сказала Анна.
— Какая разница? Не помним, значит, не было. Меня всегда веселили рассуждения о реинкарнации. Какой в ней смысл, если не помнишь предыдущей жизни? Все равно каждый раз приходится начинать с нуля.
— Лично я не против того, чтобы немного отвлечься, — сказала Кити. — Долли, а ты что скажешь?
— Коктейль-другой мне, пожалуй, сейчас не повредит, — вздохнула Долли.
При слове «коктейль» Облонский вздрогнул, но быстро взял себя в руки:
— Вот и хорошо, вот и славно. Устроим маленький праздник. Мы его заслужили.
Когда стемнело, Облонский предложил перебраться на террасу.
— Великолепная терраса, — шумел он. — Просто великолепная. К тому же свежий воздух хорошо трезвит, а нашей малышке Кити это не помешает. Берем бокалы, бутылки и дружно идем любоваться красотами природы.
Терраса была обращена к морю, и в первые секунды у всех захватило дух от открывшегося вида. В усыпанном звездами небе высоко стояла полная, неправдоподобно большая луна в обрамлении легких жемчужно-серых облаков. Ее мягкий серебристый свет заливал каменистый берег, с потрясающей резкостью вычерчивая каждый камешек. На черном бархате безмолвного моря лежала широкая дорожка лунного света, настолько яркая и четкая, что, казалось, по ней можно пройти, как по бриллиантовому мосту. Лишь едва уловимый шорох теплого ветра и отдаленный стрекот цикад нарушали тишину, которая казалась неотъемлемой частью этого пейзажа. Даже Кити, последние полчаса донимавшая всех требованиями найти музыку и устроить танцы, притихла, глядя на эту картину.
Все расселись за стоявшим посреди террасы плетеным столом. Над ним нависала лампа под тряпичным абажуром, безуспешно пытавшаяся конкурировать с луной.
— Странно, — сказала Анна, — тумана совсем нет. Я успела к нему привыкнуть. Теперь кажется, чего-то не хватает.
— Как красиво, — тихо проговорила Долли. — Настолько красиво, что мне не по себе.
— Отчего же, дорогая? — спросил Облонский, деловито наполняя рюмки и бокалы.
Долли перевела на него взгляд, полный тихой тоски. Она хотела что-то ответить, открыла было рот, но в последний миг передумала и промолчала.
— Да-а, у нас в деревне тоже бывает красиво, — едва ли не впервые за весь вечер подал голос Левин и неожиданно запел мягким красивым баритоном:
Кити прыснула. Левин смущенно хехекнул и замолчал.
На террасу мягко опустилась тишина, настолько плотная, что, казалось, до нее можно было дотронуться. Анна курила, задумчиво глядя на море. Долли сидела с закрытыми глазами, подставив холодному свету луны бледное лицо. Левин замер на своем стуле, слишком маленьком для него, и не сводил блестящих глаз с Кити, которая в свою очередь с обожанием смотрела на Анну, ловя каждый ее жест. Облонский, тихонько вздыхая, поигрывал рюмкой и отчаянно пытался хранить молчание.