— Беру свои слова назад, — проговорил он. — Твоя мать была права. Нет, не про меня — про тебя. Ты не просто богиня, ты всем богиням богиня. А пойдем-ка потанцуем. Свадьба у нас или как…
— Та шо з мэнэ за танцюрыстка… Люды ж смиятыся будуть.
— И пусть смеются. Пусть смотрят на нас и смеются. На свадьбе должно быть весело.
Он взял Дуню за руку и повел ее в центр зала, где подвыпившее гости уже отплясывали какую-то фантастическую смесь гопака и черт знает чего под импровизации местного баяниста.
— Расступитесь-ка! — скомандовал Илья Наумович. — Молодые вальс танцевать будут. К слабонервным просьба удалиться. Маэстро, сделайте нам музыку.
Баянист, глянув на молодых, выпил рюмку водки, перекрестился и заиграл «Амурские волны». Еще ни на одной свадьбе не было такого удивительного вальса. Маленький жених, обхватив невероятную в благородном дородстве невесту, кружил ее по залу, как отважный муравей, несущий на себе нечто непомерное и невообразимое. Ноша выглядела неподатливой, казалось, что она вот-вот раздавит муравья. Полы белого свадебного платья развевались, смахивая в кружении тарелки и рюмки со столов, опрокидывая стулья и тех из гостей, кто и так уже не слишком твердо держался на ногах. А потом случилось чудо: муравей и ноша слились вдруг в одно целое и превратились в маленькую барку под огромным белым парусом, которая смело рассекала поднявшиеся волны, то ныряя в них, то взлетая на самый гребень.
— Илюшенька, посады мэнэ куды-нэбудь, — прошептала Дуня, — бо мы тут зараз усэ розтрощым…
Илья Наумович бережно подвел Дуню к стоявшему у балконного окна стулу, усадил на него, галантно поцеловал ей руку, а затем нежно в губы. В балконное стекло постучали. Илья Наумович поднял голову и увидел в окне перепачканную физионимию Павлуши.
— Тебе чего? — одними губами произнес Илья Наумович.
Павлуша энергично зажестикулировал, приглашая Илью Наумовича выйти к нему на балкон.
Илья Наумович покачал головою. Павлуша повторил приглашение. Илья Наумович покрутил пальцем у виска.
— Дунечка, прости меня, — сказал он. — Я на секунду. Меня тут один сумасшедший в гости зовет.
— Хто? — испугалась Дуня. — Куды?
— Да Павлуша. На балкон. Неймется ему чего-то. Я ненадолго.
Он еще раз поцеловал Дуню и вышел на балкон к Павлуше.
— Ну чего тебе? — сердито спросил он.
— Я это… За сыгарэткамы для вас збигав.
— Какими еще сигаретками?
— Так вы ж это… курыты хотилы.
— Да какие ж теперь сигареты? Закрыто всё.
— Ага… всэ позакрывалы, куркули. Нэма сыгарэт, Илья Наумовыч. Може, семочек будете?
— Павлуша, дай тебе Бог здоровья, — покачал головой Илья Наумович. — Ладно, сыпь свои семечки. Ты где так перемазался?
— Так упав… колы за сыгарэтамы вам бигав, — ответил Павлуша, отсыпая Илье Наумовичу пригоршню семечек. — Така грязюка, така грязюка…
Они встали у балконных перил, лузгая семечки и сплевывая вниз шелуху. Небо над городком почернело и порябело от высыпавших на нем звезд. Тихо журчала извилистая речка, сонно шелестели деревья, а над их верхушками плыло красивое зарево.
— Это что там за огонь? — словно очнувшись, удивился Илья Наумович.
— Мабуть, горыть щось, — лениво ответил Павлуша.
— Так там же вроде наш Дом культуры стоит!
— Ну, значыть, вин и горыть.
— Павлуша! — Илья Наумович строго глянул на молодого увальня. — Ну-ка, посмотри мне в глаза. Ты куда бегал?
— Так за сыгарэтамы ж вам.
— Какие еще, к черту, сигареты! Это ты клуб поджег?
— Скажетэ тоже… Чого це я клубы должен жечь? Шо я, зовсим дурный? Зато тэпэр вам квартыру дадуть. Нэ можна ж так, шоб вы на вулыци жилы.
— Ты хоть понимаешь, что тебя посадят?
— Не, нэ посадять, — лицо Павлуши расплылось в улыбке. — У мэнэ це… алиби есть.
— Что еще за алиби?
— Так яж у вас тут свидетель на свадьбе. Я ж нэ можу одною рукою буты свидетелем, а другою клуб жечь. Ой! — Павлуша внезапно сделал большие глаза и хлопнул себя огромной ладонью по губам. — А у вас там ничого ценного нэ було?
— Да ничего особенного, — усмехнулся Илья Наумович. — Зубная щетка, немного денег и моя сегодняшняя брачная ночь.
Павлуша убито покачал головой.
— Щетку я вам куплю, — сказал он.
— Обязательно, — кивнул Илья Наумович. — Павлуша, Павлуша… Даже не знаю, что мне делать — плакать, смеяться, назвать тебя идиотом, расцеловать тебя… Пойдем, Павлуша, позвоним в пожарную часть.
— Думаетэ, вже можна?
— Думаю, уже можно. — Он с нежностью глянул на Павлушу. — Счастлива земля, имеющая таких людей. Конечно, по-своему, но счастлива.