Будто камнем по голове отцовское письмо меня ударило.
А ведь и правда, это не кто-нибудь, а я свалил раненого немца на землю, а потом из всей силы, до костяного хруста, топтал его ногой. Потом, уже далеко за пределами схватки ни за что ни про что толкнул другого. Никогда про себя такое не подумал бы. Но ведь игра есть игра. Надо было отнять мяч, устрашить противника. Сам главный тренер напутствовал нас не бояться, стоять насмерть и не пустить немца в Москву.
Все смешалось.
Три часа, для отдыха отведенные, я просидел у костра в полном оцепенении. Смотрел на огонь, к чему-то в себе прислушиваясь, шевелил палкой угли. Время истекло, мы собрались и тихо потопали, я и еще четверо таких же полуотставленных инвалидов. Один идти так и не смог, вызвали фельдшера, только не прежнего, а другого, тылового, и отправили горемыку в лазарет.
А мы потихоньку тронулись. Немного поговорили, потом перестали. Сил нет, идем молча.
Обозные, что с нами пошли, переглянулись, направили коней в лесок.
— Вы чего, ребята? По полю короче.
— Тихо, сейчас узнаешь.
Свернули на лесную дорогу.
— А теперь садись в сани!
— Так ведь не положено!
— Да бросьте вы! Судейских с нами нет. На кружной дороге никого не встретим, а издали нас не видно. Этим путем мы километров за восемь до лагеря из леса вынырнем.
— Неловко как-то…
— Э, перестань. Без хитростей игры не бывает. Все так делают. Отдохнете, сил наберетесь. Вон, еле живые…
Ладно, полезли.
Обозные стегнули коней в легкую рысь, замелькали верхушки деревьев. Будто мы с отцом на дальнюю лесорубку за дровами едем.
Эх, домой бы сейчас.
У меня в жизни есть миссия, более важная, чем все забитые голы. Что за миссия? Теперь ясно, что здесь какая-то древняя тайна, с доисторическими временами связанная. То, к чему я с самого младенчества всей душой стремился, скоро мне откроется, причем не в Университете, через долгие годы учения и послушания, а быстрее, больше, полнокровнее — от родного отца. Вот это да. Просто не верится.
Пять человек умерли от напряжения…
С одной стороны, понятно — я и сам вчера вечером еле ноги волочил, сердце временами где-то в животе бухало. А если с другой стороны посмотреть — немыслимое дело. Человеческая жизнь есть высшая и единственная ценность, гармония и довольство каждой личности являются смыслом существования человечества — этому во всех школах мира учат на самом первом уроке. Случайно нанести своему ближнему вред или боль — большое зло, за которое нужно долго просить прощения. Сосед, Яков Модестович в молодости случайно наехал телегой на спящего в траве мальчишку, поломал ему колесом ногу. Так у того парня уже и нога давно срослась, женился он, нарожал детей, внуки скоро будут, и жить он уехал в соседний район; а Яков Модестович все равно раз или два в год ездит к нему с подарками, благодарит за то, что тот не помнит зла, не держит обиды.