— Парень метит в Университет через два года поступать.
— Да ну? — Дмитрий Всеволодович почему-то обрадовался. — Это дело стоящее! Если служить хорошо будешь, я тебе рекомендацию дам.
Вот удача! Тогда и думать нечего, надо идти. В лепешку расшибусь ради такого дела.
— Спасибо, солнышко. День и ночь стараться буду.
— Ну вот и славно. Сейчас же оформим тебе выбытие из команды, сдашь каптенармусу игровую форму. Взамен получишь ассистентское обмундирование. Анатолий, мой денщик, покажет тебе твою пристройку при тренерской палатке и все штабное хозяйство. После обеда кратенько введу тебя в курс обязанностей. Только смотри — у меня не лениться и не ротозейничать! Не потерплю!
— Не беспокойся, солнышко. Не подведу…
Ярыжкин из-за князевой спины мне подмигивает. Все правильно, дескать. Вот змей.
Так моя жизнь по князевой воле снова переменилась.
11
Сотня наша ушла вперед, а я остался при штабе.
Написал заявление об отчислении из команды в связи с переходом в распоряжение тренера. Князев денщик показал мне мое расположение. При общей тренерской палатке для меня отведен уголок. Маленький, зато свой. Рядом точно такая же каморка для Анатолия. Еще одно отделение, место второго ассистента, пока пустует, различный багаж там сложен. В центре палатки — просторное штабное помещение. По другую сторону от штабного — расположение Дмитрия Всеволодовича. Его комната просторнее, как три наши вместе взятые.
Дали мне коня, больше не придется пешком грязь месить. Жалованье определили сто шестьдесят рублей в год, немного меньше, чем у полевых игроков. Дали ассистентскую одежду. Тоже в цвета команды, только не трусы и фуфайка, а длинные шаровары и куртка с капюшоном. На рукаве и на груди — маленький герб Дмитрия Всеволодовича. Тренерам княжеского звания дозволяется своих служащих украшать родовым гербом. А командную форму пришлось снять. Анатолий подсказал написать ходатайство, чтобы форму мне оставили на память. Так я и сделал. Пусть будет. Столько разного в этой форме пережито.
Дмитрий Всеволодович сразу, без разбега, надавал мне поручений, как будто я у него уже три года служу. Приказ о собственном назначении на должность ассистента сам себе и писал, Дмитрий Всеволодович только подпись поставил.
Главной обязанностью оказалось делопроизводство. Писанины много: донесения главному тренеру, координация действий с тренерами других отрядов, ежедневные записи в тренерском журнале с отметками на карте, приказы, награждения, увольнения, отпуска, направления в лазарет и прочее, прочее. В жизни бы не подумал, что при игре столько всякого бумагомарательства наверчено. За каждым шагом игрока бумажка следует. Тренеру большого соединения двое ассистентов положено, но пока кругом спешка и неразбериха, досталось это хозяйство мне одному. Хорошо еще, что писать быстро умею. В первый же день со всеми делами справился, если чего не знал, спрашивал у денщика. Тот при князе четыре года обретается, а до того батюшке его, Всеволоду Юрьевичу, служил. Всю канцелярскую науку знает, но сам писать не может, грамоту с годами почти совсем забыл.
Вечером зашел я с ребятами прощаться.
Немного не по себе мне было, будто подвел я и Вальку, и Антона, одних в трудном предприятии оставил. Но теперь хотя бы не так плохо, сейчас команде мяч катить намного легче. День или два назад уходить непристойно было бы. Тогда я, наверное, и не согласился бы в ассистенты. Или все-таки согласился? Не знаю.
Ребята в игру втянулись, видно, что за день не очень сильно устали. Меня встретили с весельем. Теребили ассистентскую форму, с почтением разглядывали княжеские гербы. Радовались от души, поздравляли с выдвижением, шутили, что теперь у них при самом князе своя рука будет. И то верно, вдруг за земляка или родственника похлопотать придется. Не последнее дело. По знакомству многих обычных волокит избежать можно.
В общем, улыбнулась мне удача. Дмитрий Всеволодович оказался князем незаносчивым, особого почтения к своей персоне не требовал. За дело строго спрашивал, а если обращение в разговоре упустил или в неурочное время с вопросом влез, на то внимания не обращал.
Игру я теперь по-другому воспринимать стал, не изнутри, от мяча и из лагеря, а как бы сверху. Вся картина действий передо мной, как на большом тренерском совете предстала.
Мы с мячом идем по левому краю, к нам на соединение еще один отряд спешит, вместе у нас две с лишним тысячи игроков получится. Командование таким большим отрядом Дмитрию Всеволодовичу досталось впервые, до этого он только своими нападающими руководил. Надо отдать князю должное: освоился быстро, прежнее пренебрежение к нашей деревенской замене забыл. Мы для него теперь не случайные попутчики-неумехи, а его собственный отряд, прославившийся и в лобовой схватке, и в быстрой контратаке. Ядро всего атакующего соединения. Теперь Дмитрий Всеволодович о нас заботится, выписал из Москвы инструкторов, разным игровым приемам на ходу обучает. Два раза ездил в лазарет навестить больных, покалеченных и изнемогших на марше защитников.