Выбрал я момент, заговорил о Ваське с князем. Тот от меня едва ли не отмахнулся — не до того, мол, к серьезной схватке готовимся. Пользуясь вернувшимся ко мне Князевым расположением, я осмелился просьбу повторить. Дмитрий Всеволодович смягчился, терпеливо пообещал дело рассмотреть, но не сейчас, а чуть позже. Тогда я к Ярыжкину пойти не постеснялся. Тот мне тоже отвечал уклончиво, с каким-то смешком, кивал на обычную волокиту в местных комиссариатах, обещал, что со временем во всем разберутся. Я даже решился было самому Петру Леонидовичу написать. Может быть, письмо княжьего ассистента до него дойдет быстрее, чем жалоба обиженного защитника. Мне, конечно, такое самоуправство запросто может места стоить, но Ваську выручать во что бы то ни стало надо. Он и раньше в игру всем сердцем стремился, а теперь, когда хоть ненадолго участие принял, дома и вовсе зачахнет.
Тут, правда, Анатолий, князев денщик, видя мои за Ваську мытарства, кое-что мне на ухо шепнул. Что, дескать, против главного тренера сильнейшая оппозиция составилась. И раньше князья завидовали его удаче и расторопности, а после предложения о найме английских нападающих и вовсе озлобились. Государь тоже пока явного виду не подает, но и ему англичан в своей команде видеть не хочется. Бояре день и ночь государю о величии и самобытности России в уши жужжат, на свою сторону склоняют. О новом назначении втайне поговаривают, кандидатуры перебирают. И все к тому идет, чтобы нашего Дмитрия Всеволодовича на самый верх вытолкнуть. Князь молодой, энергичный, в игре отличившийся и отечественным игровым традициям верный. Но, пока атака развивается, предпринять нельзя решительно ничего. И Дмитрий Всеволодович долго боярскому заговору противился, бесчестным для себя считал главного тренера подсиживать. Но вот с нападающими его сильно Петька обидел, он сгоряча и дал предварительное согласие. Вот такие слухи Анатолий мне поведал, а уж он к князю как никто близок, все его секреты знает! О чем-то подобном я и сам догадывался, но то, что от самого государя недружелюбство в Петькин адрес исходит, сильно меня расстроило. Выходит не только нашему Ваське хода не дают, но самому главному тренеру палки в колеса вставляют. И ради чего? Из зависти, честолюбия и княжьего высокомерия. Что же тогда Дмитрий Всеволодович так высокопарно об игре говорил, а сам ради общего результата гордыню свою умерить не пожелал, минутной обиде поддался? Несправедливо все это, ох как же несправедливо! Еще больше захотелось мне Петру Леонидовичу написать, предупредить его об, опасности. Но что-то мне подсказало, что бумаге такое дело доверять не стоит. Да и сам Петька не дурак, знает, наверное, о настроениях среди тренеров. Если гол забьем, тогда с ним ничего сделать не сумеют. Победителей с поля не гонят. Князья зубами будут скрипеть и кровавые слезы лить, но против Петькиных реформ выступить не посмеют. Вот и получается — чтобы Петру Леонидовичу помочь, надо всеми своими малыми силами нашу общую победу приближать. А что же заговорщикам? Им, тренерам главных отрядов, победа, получается, не нужна? Ну нет, этого не может быть. Заговоры заговорами, а победа в игре превыше всего.
14
Подошли мы к немцу вплотную, на расстояние прямой видимости.
Если с ходу в бой вступать, то по соотношению сил должны мы их с мячом пройти. Неизвестно, правда, сколько времени схватка займет. Большие сражения, когда ни один из противников решающего перевеса не имеет, по нескольку дней иногда длятся. Сейчас, правда, многолюдные битвы большой редкостью стали. Тактикой все решается, маневрами, правильной расстановкой сил. Но у нас, похоже, такая возможность не исключена. Может быть, прямо с марша в бой и пойдем. Если хоть день или два промедлить, Карл Хесслер подоспеет, и тогда уже почти равный бой у нас получится, и даже за немцами небольшое тактическое преимущество будет, потому что мяч в их окружении окажется. А в окружении круговую оборону занимать надо, и выводить мяч из окружения труднее. Что-то решать тренерам надо немедленно.
Тут снова сам Петр Леонидович в наш отряд прискакал. За ним — Баратынов и Шугаев с ассистентами и советниками. Большой совет собрался. Ясно стало — что-то необычное готовится. Дмитрий Всеволодович Петьку очень холодно встретил, никакого уважения сверх положенных формальностей не выказал. Совет начали немедленно. Отдельную палатку для этого поставили, выставили охрану и два часа за закрытыми дверями заседали. Вышли тренеры оттуда, как из бани — красные, распаренные, будто бы немного не в себе. Дмитрий Всеволодович, вижу, тоже ошарашен, хотя виду старается не показывать. Судя по всему, что-то важное Петька огласил.