Репутацию США как ненадежного партнера, не держащего своего слова, подкрепляют многочисленные произвольные и самоуправные действия в области двусторонних контактов и связей — экономических, торговых, культурных, научных и других. Не делает чести американской стороне и ее послужной список в части выполнения Венской конвенции о дипломатических сношениях, этого общепризнанного кодекса общения между государствами. В США никто до сих пор не понес наказания за многочисленные акты террора и провокаций, творимых в отношении советских учреждений и граждан, работающих в советских дипломатических и иных представительствах.
По всему видно, Соединенные Штаты пытаются поставить себя выше международных законов и обычаев, не считаются с интересами мирового сообщества, проводят эгоистическую, империалистическую политику, когда мерилом правоты и справедливости служит голая сила.
Когда говоришь с американцами, многие из них не преминут похвалиться совершенством политической системы, созданной отцами-основателями республики. Все, дескать, в ней отрегулировано, «десижн мейкинг», принятие решений оплетено паутиной балансов и балластов. Так что ни один блок в механизме политики не заработает быстрее, не вырвется вперед. Пару веков, может быть, так было, сейчас нет. Механизм вашингтонской политики — дело запутанное, ненадежное, и думать нечего, чтобы оно прошло техосмотр даже по заниженным стандартам. Паутина балансов стала скорее паутиной пауков, постоянно цапающихся между собой, чтобы быть наверху: конгресс. Пентагон, ЦРУ, госдепартамент. Можно, однако. заметить закономерность. Чаще всего верх берет тот, кто бросается на коллегу справа.
На вершине пирамиды — президент США. В демократической Америке в руках одного человека такая концентрация власти, что напрашивается сравнение с диктатурой. Не банальная узурпация власти, а хорошо обструганный, отполированный личный режим.
Как-то президент Линкольн остался в одиночестве на заседании кабинета. Выход им был найден просто: семь «нет», одно «да», будем считать, что «да». Трумэн говорил, что в его руках власти больше, чем у Чингизхана, Тамерлана, монгольских императоров, великого багдадского халифа. Бывший долгие годы в рузвельтовской администрации госсекретарем К. Хэлл писал в мемуарах: «Президент, используя функции руководителя внешней политики и главнокомандующего, всегда может ввергнуть Америку в войну путем враждебных действий на дипломатической арене или провоцирования инцидентов с участием военных или морских соединений».
Когда мемуары вышли три десятка лет назад, только сам Хэлл и еще немногие люди знали расшифровку этих слов. Сейчас в них тайны нет. В 1980 г. опубликованы личные дневники Г. Трумэна, и можно убедиться, как диктаторский хозяин Белого дома легко играл в войну. Наедине с собой президент не таился, не стеснялся в выражениях. Скажем, запись в дневнике 9 декабря 1950 г., содержащая 23 строчки. Первые 17 касаются скандально известного концерта дочери президента Маргарет (папаша сам поигрывал на пианино и был убежден, что дочь поет на уровне звезды Ла Скала) содержат ругательные слова Трумэна о саркастической рецензии на концерт в газете «Вашингтон пост». Затем сразу, не переведя дух, Трумэн мрачно говорит о мировой ситуации: «…все похоже на то, что третья мировая война уже началась». Читателю нужно выждать паузу, перечитать строчки президентского дневника, чтобы убедиться, что не критик из «Вашингтон пост» стал причиной войны.
О ядерной войне Г. Трумэн мыслил вполне конкретно. 27 января 1952 г. президент писал в дневнике: «Мне кажется, что сейчас целесообразным решением был бы десятидневный ультиматум, коим Москва извещалась бы, что мы намерены блокировать китайское побережье от корейской границы до Индокитая и что мы намерены уничтожить все военные базы в Маньчжурии, в том числе базы подводных лодок, имеющимися сейчас в нашем распоряжении средствами, и что, если вмешательство не будет прекращено, мы уничтожим все порты или города, необходимые для достижения наших мирных целей». 18 мая 1952 г. новый прилив ядерной истерии. «Это, — сказал сам себе Г. Трумэн, — означает тотальную войну. Это означает, что Москва, Санкт-Петербург (какая эрудиция! — Б. П.), Мукден, Владивосток, Пекин, Шанхай, Порт-Артур, Дайрен, Одесса, Сталинград и все промышленные предприятия в Китае и Советском Союзе будут уничтожены. Это — последний шанс советского правительства решить, желает ли оно существовать или нет».
В американской истории немало примеров самоличных решений президента, ставивших мир на опасную грань. Вдосталь их случалось при Д. Эйзенхауэре, Д. Кеннеди, Л. Джонсоне. В один из апрельских вечеров 1961 г. Д. Кеннеди созвал несколько самых ответственных вашингтонских деятелей для того, чтобы обсудить, как ответить на космический триумф русских — два дня назад Юрий Гагарин стал первым человеком в космосе. 43-летний президент не очень внимательно слушал научно-технические выкладки, зафиксировал в уме, что программа гонки в космосе возьмет 10 лет и 40 млрд, долл., отметил про себя, что большинство созванных людей не симпатизируют его космическим амбициям. Вспомнил ли он или нет тогда линкольновское: семь «нет», одно «да», будем считать, что «да», но, встав из-за стола, сказал: «Нас не остановит ничто». И тогда, и потом говорили, что в этой программе не было необходимости, связанной с безопасностью или другими потребностями нации. Голое президентское тщеславие. В реальном исчислении оно стоило несколько новых витков гонки ракетно-ядерных вооружений.
Нынешняя правительственная структура США в основных чертах остается такой, какой она была закреплена еще Г. Трумэном в Акте о национальной безопасности 1947 г., в соответствии с которым был создан Совет национальной безопасности, учреждены министерство обороны и Центральное разведывательное управление. Традиционные формы руководства внешней политикой, с которыми Соединенные Штаты вошли в послевоенный мир, не соответствовали требованиям широкой экспансионистской программы финансовых кругов Америки. Предпринятая в тот период серьезная перестройка механизма управления внешнеполитическими делами преследовала цель создания верховного аппарата по координации деятельности различных ведомств во имя политики с позиции силы. Реорганизация в 1947 г. означала подготовку правящими кругами Соединенных Штатов военно-политической машины, к активному использованию ее в послевоенном мире. На различных этапах в сформированный тогда высший механизм руководства внешней и военной политикой США вносились изменения, но всегда этот механизм в целом исправно представлял интересы и расчеты крестоносного направления.
В американской политике сложилось и не без умысла поощряются два или три — временами больше, временами меньше — центра, где идет разработка и реализация решений. Это госдепартамент, аппарат Белого дома, Пентагон. Между ними идет постоянное соперничество за влияние на президента. Подстегивается конфронтация, инсценируются личные столкновения. Разноголосица оркеструется. Круги вращаются в разном темпе и в разных плоскостях, но в целом движение идет в одном направлении. Такая форма процесса «десижн мейкинг», такие методы функционирования политического механизма удобны верховным хозяевам политики США.
При всем том предпочтительные шансы имеет тот, кто проталкивается к Овальному кабинету с позиции антикоммунистического авантюризма и негативизма. Ведь почему схватки кончались чаще нокдауном и даже нокаутом госдепартамента? Позиции и взгляды американского дипломатического корпуса известны, они однозначны: это — защита средствами дипломатии интересов монополистического капитала США. Вместе с тем профессиональный дипломат не может рубить сгоряча, иначе закрывай министерство иностранных дел за ненадобностью.
В других местах относительно проще. Скажем, Пентагону и ЦРУ мало дела до многих факторов, составляющих внешнюю политику. Их лидерам нечего особенно маяться, как предлагаемая ими акция скажется на общемировой ситуации. Да и многовариантность решений им ни к чему. Еще никто в Пентагоне и ЦРУ не был наказа! за то, что не предвидел какую-либо хорошую возможность улучшить отношения с другими государствами. Лидеры военщины и разведки знают только одно: выступать со зловещими предупреждениями в основном о «советское угрозе». Для них это безошибочная позиция, которая находит симпатию в верховном руководстве Америки. Пустив по накатанному желобу шар своих требований, они почти уверены, что он пробьет все на своем бегу.