Франко-Германский ПТРК «ХОТ» («Околозвуковая с оптическим наведением, телеуправляемая» <противотанковая ракета>), используемый французскими и немецкими вертолетами, имела дальность от 75 до 4 000 метров и бронепробиваемость, достаточную чтобы уничтожить любой танк, состоявший на вооружении в середине 1980-х годов, не мог не стать ценным дополнением к противотанковому арсеналу НАТО.
Роль, отводимая вертолетам, вероятно, будет особенно важной из-за тесной связи с действиями сухопутных войск. Ожидается, что «настоящая» война в воздухе развернется на больших высотах и в глубине. 2-еи 4-е ОТАК (Объединенное Тактическое Авиационное Командование) настроены на первоочередное достижение превосходства в воздухе в условиях численного превосходства и действительно грозной противовоздушной обороны Варшавского Договора. Бомбовые и химические удары по аэродромам НАТО позволяли им рассчитывать на успех, особенно в сочетании с внезапностью, что приведет к снижению ресурсов и гибкости западных союзников. Химическая защита может серьезно снизить эффективность действий наземного персонала и увеличить время между вылетами. Однако имелись защищенные капониры, а системы предупреждения были улучшены, чтобы обеспечить выживание как можно большего числа самолетов, атакованных на земле.
Остановка, где это возможно и истощение сил противника в его прифронтовой полосе станут основной наступательной задачей военно-воздушных сил Союзников. Сухопутные войска на ранних стадиях получат сравнительно малую авиационную поддержку, за исключением случаев, когда она станет крайне необходимой. Разрушительные противотанковые возможности американских А-10 «Тандерболт», несмотря на то, что их полномасштабное использование приведет к высоким потерям, будут особенно эффективны в чрезвычайных обстоятельствах, а также в ходе поиска и уничтожения советской бронетехники во взаимодействии с противотанковыми вертолетами, что будет описано в следующей главе.
В составе сухопутных войск США к лету 1985 многие БТР М-113 были заменены на новые БМП М2 «Брэдли». «Брэдли» была уже не новым «боевым такси», а полноценной боевой машиной, способной дать пехотинцам возможность вести огонь из-под прикрытия брони, поддерживать пехоту огнем ракет «ТОУ» и 25-мм пушки «Бушмейстер» с электроспуском, способной поражать легкобронированную технику, а также подавлять вражескую пехоту осколочно-фугасными снарядами. Транспортируемые пехотинцы могли нести ПТРК «Дракон» средней дальности. Пехотинцы все еще не могли чувствовать себя в полной уверенности за ее броней, но, безусловно, теперь могли лучше показать себя под атакой вражеских танков, чем раньше.
Если была такая область, где ОВС НАТО в Европе в середине 1980-х испытывали отчаянный дефицит, то это была противовоздушная оборона. Единое планирование ПВО НАТО в начале восьмидесятых только начало приобретать реальные очертания в соответствии с программой Группы Планирования Противовоздушной Обороны. Она должна была включать все авиационные командные и контрольные службы (как наступательные, так и оборонительные), системы раннего предупреждения, системы «свой-чужой» (классификация целей на дружеские и вражескими), многофункциональную систему распределения целей (MIDS) и системы ПВО. В рамках этой программы, начатой в 1980-м и предназначенной для выполнения в течение пятнадцати лет, как бы не было печально, был достигнут весьма малый прогресс за пять лет, оставшихся до войны. Похоже, НАТО собиралось на войну с очень неравномерной системой ПВО, которая, как и многое другое, отчаянно требовала стандартизации.
ПВО в среднем и высоком эшелонах на Центрально-европейском театре военных действий обеспечивалась системами «ХОУК» («перехватчик, управляемый на всей траектории полёта») и «Найк». «Пэтриот», система, намного превосходящая и, возможно, способная заменить обе эти, действовала (как заявлялось разработчиками) «с уровня верхушек деревьев до очень больших высот». Она оказалась дорогой в разработке и, в целом, не была развернута в Европе прежде, чем началась война, хотя поступила на вооружение в начале 1985 года. Ее отсутствие было ощутимым. В низком эшелоне, ПВО была представлена «Рэпиером». Новый тип «Рэпиера» на гусеничной платформе был принят на вооружение в начале 1980-х годов и чрезвычайно усилил ПВО Северной и Центральной групп армий НАТО на Центрально-европейском ТВД. На самых малых высотах, прикрытие осуществлялось американскими переносными зенитно-ракетными комплексами «Рэд ай» (в британских и канадских частях — «Блоупайп»), однако их было слишком мало, и в обороне слишком часто образовывались бы уязвимые места. Американский ПЗРК «Стингер» начал вытеснять «Рэд ай» в 1981 году и, в целом, был принят на вооружение USAREUR к 1985. Эта ракета имела пассивную инфракрасную (ИК) головку самонаведения и действовала независимо после первоначального определения цели оператором и пуска. Это был большой шаг вперед в области низковысотной ПВО. Среди союзников по НАТО «Стингер» первой приняла Федеративная Республика Германия, за которой последовали и остальные. Он находился в широком (но, к сожалению) не всеобщем использовании на Центрально-европейском ТВД в 1985 году. Американские, немецкие и голландские подразделения имели системы ПВО, не сильно отличавшиеся от советских зенитных орудий с радарным наведением ЗСУ-23-4. Дивизионная ПВО армии США (DIVADS) получила немецкие самоходные зенитные орудия на танковом шасси «Гепард», вооруженные сдвоенной 35-мм пушкой, которые были дорогостоящими, но вполне способными доказать свою ценность в отражении воздушной атаки даже при стоимости 4 миллиона долларов за единицу[32]. Одно из преимуществ НАТО заключалось в том, что советские летчики не имели ни подготовки, ни достаточного технического оснащения для того, чтобы летать так низко, как это делали во 2-м и 4-м ОТАК. Таким образом, они были подвержены более раннему радиолокационному обнаружению и последующему обстрелу.
Жизненно важной проблемой НАТО в области обеспечения управления воздушным боем являлись системы «Свой-чужой». Это был тот случай, когда была крайне необходима рационализация и усовершенствование. На этом вопросе стоит остановиться.
Чтобы быстро получить важнейшую информацию о том, является ли приближающийся самолет вражеским, система «свой-чужой» запрашивала его, отправляя быстрый набор сигналов и получая в ответ другую от так называемого ответчика. Если ответ был правильным — то есть, как и ожидалось — самолет являлся своим. Если нет — вражеским.
Эта система, уже давно используемая, являлась адекватной, когда война была менее комплексной, электроника менее развитой, а в воздух, особенно на низких высотах, не был столь забит. Она едва ли была адекватной к 1980-м. Она могла быть выведена из строя, случайно или намеренно. Можно было выдать «ложный» сигнал, имитирующий верный ответ. Передача запроса и ответа могла быть засечена и выдать источник, сделав его мишенью для управляемого или самонаводящегося оружия. Это было одно сплошное белое пятно. Что было хорошо в 60-е, едва ли подходило для более высокой нагрузки в 80-е. Солдат в окопе со «Стингером» имел при себе передовую систему «свой-чужой», однако, если он ошибется и нажмет на спуск, когда не следует, он может уничтожить пилота и самолет стоимостью 20 миллионов долларов. Актуальность проблемы была показана в первые дни арабо-израильской войны 1973 года, когда египтяне сбили восемьдесят один израильский самолет и шестьдесят девять собственных.
32
«Гепарды» никогда не состояли на вооружении американской армии. Их функции выполняли ЗСУ М163 «Вулкан»