Оставалась Румыния. С ней было связано много проблем, но Советский Союз не мог позволить себе потерять Чаушеску. Он сам, естественно, не имел никакого желания видеть распад СССР и будет вполне надежным союзником. Жаль только, что Румынская армия была чрезвычайно слаба, а ее экономической положение было едва ли не катастрофическим.
Когда доклад был закончен, верховный идеолог партии встал и отдал Верховному Главнокомандующему объединенными силами Варшавского Договора следующий приказ:
«На будущем заседании консультативного совета Варшавского Договора дипломатично, но однозначно и четко довести до сведения сторон следующие фундаментальные положения:
А. Будет не только неправильно предать друзей, особенно на войне, это будет самоубийством.
Б. Советский Союз имеет и будет держать в резерве мощный ядерный арсенал для наказания предателей
В. Западная Европа, несомненно, будет уничтожена, не оставив тем, кто предаст социализм, иного выхода. Для них будет гораздо безопаснее оставаться на стороне победителей.
ГЛАВА 9: ВЗГЛЯД НЕКРАСОВА
Андрей Некрасов, будучи членом партии (так как должен был быть им), не верил полностью советской пропаганде. Конечно, он не мог заявить об этом публично. Однако внутри него зрело напряжение, и он ощущал настоятельную необходимость поделиться с кем-то своими сомнениями. Оказалось большим благом, что с ним был кто-то за пределами его семьи, которому он мог полностью доверять, его терзали те же сомнения. Некрасов мог поговорить о волнующих его вопросах, не боясь, что его кто-то услышит, по крайней мере выразить то, что было у него на уме с Дмитрием Васильевичем Макаровым. Связь между ними была сильнее, чем когда-либо. Также овдовевший отец Макарова, преподаватель истории в университете имени Ломоносова, не видевший своего единственного сына уже го, внезапно умер от сердечного приступа. Двое молодых людей, скованные в отношениях с другими людьми, стали друг другу почти что братьями.
Андрей Некрасов делал все, что было естественно ожидать от советского офицера. Он соглашался, когда это было нужно, и на глазах своих солдат всегда повторял слова официальной пропаганды. Но были некоторые аспекты, в которые он, как профессиональный военный, не мог поверить. Советская пропаганда утверждала, например, что американские солдаты были слишком избалованы. Заявлялось, что каждая американская рота имеет своего повара, что каждый американский солдат имеет в экипировке спальный мешок, словно турист. Тем не менее, Некрасов прекрасно знал (как, пожалуй, и все другие советские офицеры) что это не может быть правдой. Рота являлась военным подразделением и предназначалась только для боя. Рота не может иметь в своем составе повара, рота должна вести бой. Повар иметься в полку, но только один на 2000 человек. Конечно, каждую ночь ему давалось в помощники несколько солдат. По крайней мере, так происходило в мирное время, а во время войны повар вообще не нужен.
Он не верил пропаганде и пытался разобраться в ситуации сам. Но когда он сравнивал данные, то ему казалось, что пропаганда может быть права. Советская танковая рота имела тринадцать танков и сорок три человека — тридцать девять танкистов и четыре человека обслуживающего персонала, отвечавшие за техническое обслуживание, расходные материалы, снабжение, дисциплину, моральное состояние, медицинские обслуживание, экипировку, боеприпасы и т. д. В американской танковой роте было семнадцать танков. И девяносто два человека. Зачем, задавался вопросом Некрасов, были нужны все эти люди? Возможно, это были штрафники, расходный материал для того, чтобы защищать танки от гранатометчиков? Но зачем штрафники в танковой роте в мирное время? Они должны были выполнять тяжелую работу в тюрьмах, и только с началом войны быть направлены в штрафные батальоны в качестве расходной людской силы [53]
Цифры не сходились и на батальонном уровне. Советский танковый батальон имел сорок[54] танков и 193 человека. Американский — пятьдесят четыре танка и более 500 человек. Штаб советского батальона насчитывал три человека — два офицера и сержант, а также взвод связи из тринадцати человек. Двадцать четыре часа в сутки в течение многих месяцев они руководили боевыми действиями и управлялись со всей необходимой документацией. Тем не менее, в американском батальоне по той или иной причине, была штабная рота, имевшая столько же солдат, сколько советский батальон. Было совершенно невозможно понять, чем все эти люди могли заниматься. Кроме того, их батальону требовалась сотня транспортных машин, в то время как советский батальон из сорока танков обходился тринадцатью.
В советской пехоте вопросы снабжения решались еще проще, чем в танковых подразделениях. В советской мотострелковой роте каждый непосредственно участвовал в бою. Офицеры вооружены тем же оружием, что и солдаты. Старшина роты отвечает за дисциплину, а также снабжение роты всем необходимым, в том числе топливом, продовольствием, боеприпасами, запчастями, обмундированием и оружием. Но даже он, единственный человек, занятый вопросами снабжения, должен принимать участие в боевых действиях. Как только рота спешивается, старшина руководит движением БТР или корректирует огонь БМП, или занимается чем-то другим. В советском мотострелковом батальоне есть только тридцать человек, отвечающих за связь, ремонт, медицинское и техническое обслуживание и снабжение. Они также решают все хозяйственные опросы, а остальные 413 человек непосредственно участвуют в бою. Одним из результатов такого рационального использования людских ресурсов является то, что советский батальон имеет минометную батарею, в то время как в два раза больший по численности американский батальон ее не имеет. Вместо этого у него имеется невероятно длинный хвост незащищенных машин, заполненных обслуживающим персоналом.
Советская мотострелковая дивизия насчитывает 13 800 человек, 272 танка[55] и 108 самоходных орудий. Американская дивизия имеет 18 500 солдат, но только 216 танков и 72 самоходных орудия. Советская дивизия является полностью независимой, с собственным разведывательным батальоном и зенитно-ракетной батареей (помимо зентных средств полков, батальонов и рот)[56], в то время как американской дивизии приходиться полагаться на поддержку отдельных частей, например, батальонов ПВО с ракетами «Хоук».
Андрей Некрасов просто не мог понять, как объяснить другу, почему американцы не могли отказаться от всех этих снабженцев, поваров и связистов, чтобы сформировать новые танковые батальоны, минометные батареи или полки ПВО.
В Европе насчитывалось в общей сложности 200 000 американских солдат. Этого было достаточно, чтобы сформировать пятнадцать полнокровных советских танковых или мотострелковых дивизий со всеми штатными подразделениями, вспомогательными и ремотными службами. Если же использовать эту силу для формирования более слабых дивизий, например, без разведывательных батальонов или тяжелых зенитно-ракетных средств, но с 216 танками, людей хватало бы на двадцать пять подобных дивизий.
Тем не менее, при всех своих людских ресурсах, армия США в Европе имела только пять дивизий неполного состава. Как бы Некрасов не старался, он не мог понять, чем заняты все остальные солдаты. Конечно, не все они были штрафниками. Дмитрий тоже был озадачен.
Были и другие аспекты, которых старший лейтенант не мог понять. В армии США были подразделения военной полиции. Зачем? Разве командир батальона или полка не мог установить достаточно строгий порядок без посторонней помощи? Разве командир не имеет достаточно власти, чтобы держать свое подразделение под контролем?
Что же касается женщин, то этот вопрос был им совершенно непонятен. Где женщина могла находиться в армии? Возможно, в госпитале или пункте связи, и даже только в тех, что были стационарными — тыловых центрах связи или тыловых госпиталях. Где еще? На административных должностях? В штабе общевойсковой или танковой армии были только две машинистки. В ГДР располагалось пять советских армий. Следовательно, им хватало десяти машинисток. Больше не было необходимости. Чем же занимались десятки тысяч женщин в армии США? Что они там делали? Можно ли было найти в армии какую-то работу, предполагавшую только легкую физическую нагрузку? Что могла делать женщина в подразделении, где, если оно не участвовало в бою, солдаты были заняты тяжелой физической работой десять часов в день? Может быть, в армии США были другие стандарты? В двадцати четырех часах советского солдата было только двадцать пять минут свободного времени. Могло ли это быть достаточным для женщины? Солдат должен быть готов спать на снегу, накрывшись лишь шинелью, умываться снегом и двигаться в течении многих месяцев без горячей пищи. Несчастные американские женщины, думал Некрасов, раз уж безработица толкает их в чудовищные тяготы солдатской жизни. Этому действительно должен быть положен конец! Но, возможно в армии США даже мужчины имели целый час свободного времени в день? Возможно, все они, мужчины и женщины, имели спальные мешки, словно туристы? Возможно, у них действительно был повар на каждые 200 солдат, который оставался с ними и на учениях и даже на войне?[57] А может быть, и мужчины в их армии находились в условиях, комфортных для сослуживцев-женщин?
53
Автор говорит так, словно создание штрафных подразделений в СССР — обычный элемент мобилизации армии. В реальности, в ходе ВОВ штрафные подразделения были созданы только спустя год после ее начала и никогда не комплектовались уже отбывавшими наказание заключенными — только провинившимися военнослужащими и осужденными в тылу в качестве «альтернативного» наказания. Уже отбывавшие наказания в случае удовлетворения ходатайства на имя наркома внутренних дел направлялись в обычные части
54
Только если это танковый батальон мотострелкового полка. Танковый батальон танкового полка имел 31 танк
56
Странное утверждение. В состав советской дивизии входил зенитно-ракетный полк, помимо зенитных дивизионов полков.
57
В СА в норме солдаты могли питаться сухими пайками не более 3 суток, далее их должна была обеспечить горячей пищей полевая кухня (одна на роту). Естественно, что этот порядок мог нарушаться, особенно в условиях реальной войны, однако в СА повар также «оставался в подразделении на учениях и даже на войне»