Затем дочурка быстро уморилась, Василиса уложила её спать, пригладив разметавшиеся кудряшки.
Я собрал полный боекомплект: взял плащ-палатку, тёплую одежду, запасные носки (вдруг ноги промокнут), часть продовольственного пайка, ну и остальное по мелочи. Всю поклажу я скидал в удобный светло-зелёный рюкзак.
Попрощались мы с Василисой ночью. Под светом полной луны из окна мы потонули в порывах страсти. Мне казалось, будто я люблю Василису в последний раз, и тем крепче я обнимал её хрупкий стан, тем сильнее сжимал её в объятиях. Я с жадностью целовал её сладкие, миниатюрные губы, её горячие щёки и тонкую шею. А Василиса тихонько постанывала, откидывая голову назад, за подушку.
Когда смерть постоянно бродит рядом, и когда ты всё время борешься с ней, чтобы защитить себя и родных, а также свой город, то тогда каждый очень маленький эпизод, состоящий из редких вспышек любви, кажется тебе особенным – неповторимым и волшебным.
* * *
Наш отряд вышел на двух вездеходах в шесть тридцать утра. По трассе не рискнули, дабы не привлечь внимание и не попасть под удары беспилотных бомбардировщиков. Этих стервятников натовцы засылали время от времени для профилактики, на зачистку дорог.
Хотя в наш город бомбардировщики в последнее время не совались – видимо, ради сохранения инфраструктуры для мирных пиндосов, которые когда-нибудь, типа, займут наши жилплощади и примутся лелеять наш нефтяной край.
В первый вездеход утрамбовались Елисей и его подразделение. Во второй – Лех-морпех, Малёк собственной персоной, Тагир и ещё парочка проверенных ребят. Облюбовали грунтовую дорогу, параллельную трассе. Только Елисей знал этот хитрый путь.
Поскольку в последнее время небо «баловало» нас осенними дождями, то грязи хватало. Но вездеходы проходили её на раз-два, словно бильярдные шары по бильярдному столу. Только ветерок в приоткрытых окошках посвистывал.
В кабине кто задремал, кто боеприпас перебрал, а кто и перекусил. Лично я просто уткнулся взглядом в стену. А сам ясно представил Васю, и как будто вновь ощутил её ночные объятия. От этого мне стало сладко-сладко, аж в груди заныло.
– Ух, смотри, блин, заяц проскочил! – оборвал моё сладкое забытьё Тагир с баранкой в руках. – Тока что сам видел!
– Ну и фиг с ним, – пробормотал я.
– Богат русский лес всякой живностью, – странно сказал Лех-морпех, поёрзав сбоку от Тагира. – Много в нём и другого добра – ягоды, грибы. Пиндосам здесь не место!
Морпех оглядел нас, сидящих в кабине. Очевидно, он решил, что кто-нибудь да поддержит разговор, но все промолчали.
Хроника 4. Проблемы в пути
Первые три часа показались вечностью – никаких приключений. Ну, не считая того, что один раз нам пришлось в сапогах, по колено в грязи, надрывать пупы на грунтовой дороге – слишком габаритный завал из двух толстых стволов сосен мешал проехать. Но это мелочь.
Настоящие проблемы начались на четвёртом часу пути.
Если с утра, когда мы выехали, на удивление солнышко подмигивало сквозь просветы в рядах сосен, то спустя пару часов оно исчезло, небо затянули серые облака, слившиеся в одну беспросветную кашицу, и от земли вдруг начал подниматься туман.
Обычно туман появляется на рассвете и затем рассеивается к разгару утра, словно бы улетает ввысь. У нас же случилось наоборот: туман стал появляться далеко после рассвета. И чем ближе мы подбирались к зоне базы летающих тарелок, тем гуще становился туман.
– Не нравится мне всё это, – глядя в лобовое окно, протянул Лех-морпех и почесал рыжеватый ёжик на макушке.
– Погода дрянь, – согласился Тагир. – Шайтан её послал.
– Смотри в оба! – предупредил Лех-морпех и взял в руки рацию.
Глянув в лобовое окошко, я заметил, что передний вездеход, пожалуй, слишком оторвался от нас. Из-за тумана теперь он едва маячил только своей задней частью с огромным запасным колесом, подвешенным прямо на корме.