– Не знаю, – бросил я, – много. Каждая габаритами с дрона. Похоже, новые твари с базы тарелок. Они мне одного дрона угробили.
– Так, короче, возвращай оставшийся аппарат…
– Уже сделал! – перебил я.
– Бери Калаш, – продолжил Лех-морпех, – и с балкона мочи этих тварей, сколько сможешь. А я сейчас пулемётчика тебе на подмогу.
Так я и сделал. Когда я вышел на балкон с автоматом, снаряжённым забитым до отказа магазином, чёрные фигурки уже заполонили верхушки сосен на краю леса. Отовсюду уже донёсся противный клич этих птиц-мутантов, наполнивший тревогой молчаливые окрестности:
– Курлау-чвау! Курлау-чвау! Курлау-чвау!
Дрон, слава те господи, только что присел на балкон и мирно уставился на меня фронтальной камерой. Я подмигнул выжившему дружку.
– Ну ничего, сейчас мы отомстим за твоего брата! – громко сказал я, смело глянув на несметную стаю подлетающих к жилищному комплексу птиц.
Первой меткой очередью я изрядно проредил авангард стаи. Приклад несколько раз слегка толкнулся в плечо. Причём, во время стрельбы по этим тварям я ощутил необычайный душевный подъём! Процесс оказался приятным и заметно повысил содержание адреналина в крови. К тому же, я как бы отомстил за дрона.
– Ага, получили, суки! – вслух выдал я.
Зубастые пернатые, сбитые мной, тут и там с громкими хлопками попадали невероятным градом на поле, на заросшую детскую площадку, на брошенные тачки.
Однако уцелевшие птицы-мутанты закурлыкали ещё тревожнее, и отчаяннее замахали крыльями, и почти все ринулись на мой форпост, на нашу крайнюю высотку.
– Курлау-чвау! Курлау-чвау! Курлау-чвау!
Я выпустил вторую очередь, метясь по авангарду стаи, по уже различимым на глаз мерзким зубкам. Я не остановился после трёх выдохов, как в первый раз. Я настрочил столько, что мне самому стало не по себе. Это помогло. Зубастые крылатые твари смешались. В их стае произошёл разлад. Полетели перья. Мощный град трупов опять бухнул по детской площадке, на качели, которые заскрипели, на песочницу, на ржавую Ладу-Калину, на пешеходную дорожку. Под распластавшимися тварями растеклись лужицы крови.
Несколько выживших птиц, едва замешкавшись, всё-таки снова набрали скорость и метнулись прямо в мою сторону.
– Вот бесстрашные ублюдки! – процедил я.
Они принялись рассекать воздух крыльями и злобно курлыкать. Я узрел уже не с экрана, а перед собой, в пяти – семи метрах, раскрытые пасти-клювы с зубчиками, злобные чёрные бусинки глаз.
И тогда я выпустил третью очередь – последнюю. Одновременно я подумал, что оставшихся пуль у меня на всех не хватит, и что эти мерзкие пернатые заклюют, закусают меня, едва только долетят до балкона.
И я как в воду глядел. Трём лидирующим тварям на моей раздаче пуль не хватило, и они, словно разозлившись на меня, неожиданно ускорились и спикировали на балкон. Я заметил их безумные глазки и разинутые зубастые пасти. Что мне осталось?
Я принялся со всей дури рассекать воздух прикладом автомата. Одну тварь удалось даже сбить, и она потеряла равновесие и с досадным курлыканьем запорхала куда-то вбок. Но вторая умудрилась ухватиться зубками за рукав моего свитера. Однако, когда она выдрала клок, я тоже таки вдарил по её тельцу прикладом. Бух. Третья испуганно отлетела назад. Однако отставшие от этой ударной троицы птички уже угрожающе приблизились к моему балкону. Я понял, что дело дрянь!
Но тут с нижнего этажа раздалась спасительная очередь пулемётчика. Она врезалась в мой слух, я неожиданно услыхал её, едва перестал махать автоматом, и у меня в душе всё поднялось, и даже какая-то радость охватила меня!
– Ага, то-то же!
Последние твари вместе с опасной троицей, так и не дотянув до моего балкона, рухнули на асфальт дорожки. В воздухе остались лишь чёрные перья, медленно оседающие вниз, точно крупные перекрашенные снежинки.
Я отправил автомат на отдых и нетерпеливо высунул нос за перила балкона. С нижнего девятого этажа на меня уставился сам Лех-морпех. Круглое, мясистое и загорелое лицо, с чрезвычайно коротким ёжиком рыжеватых волос, подмигнуло карим глазом. Чёрный пулемёт Печенег, стволом опёртый на двуногий станок, чуть сдвинулся под правой рукой Лёхи.