В обоих случаях появления тварей Биолог Гарик, распотрошив предоставленные ему трупы «мутошавок» первого и второго поколения, заявил, что, дескать, собак отловили некие «неведомые силы и что-то сделали с их генетическим кодом», использовав продвинутую технологию, о которой генная инженерия человечества до сих пор «могла только мечтать».
…Вернувшись на свой пост, я первым делом запустил дрона. Едва я вернулся с балкона, как вдруг осознал, что жутко голоден. В желудке всё словно свернулось. Я вспомнил, что так и не съел заваренный перед нападением крылатых мутантов доширак.
Конечно же, лапша раскисла. Но даже в таком состоянии она показалась мне жутко вкусной. Я со скоростью голодной собаки всосал китайские мучные локоны, приправленные куриным ароматом. Зато запил горячим кофе и закусил шматом сала.
К утру, когда рассвело, дрон вернулся ни с чем. Я сдал дежурство опять-таки худощавому рябому Кирюхе, в скупых выражениях поведав о ночном бое. Кирюха покачал рябой головой, присвистнул. Я пожурил его за то, что он поленился накануне сам подшаманить контакты камеры у зелёного дрона. Кирюха покряхтел и опустил глаза.
Через пять минут я уже нёсся на китайском мопеде домой, в соседний район. Город спал. Едва-едва где проносились автомобили, бензин у нас нынче редкость. И это несмотря на то, что именно мы охраняем нефтяной плацдарм, тот самый лакомый кусок, который пиндосы не тронули ядерным напалмом. Тот самый лакомый кусок, Западно-сибирский рубеж, который пиндосы хотят взять голыми руками боевых роботов.
Хроника 2. Дом и домашние, а также совещание в штабе
Когда я загнал мопед в ограду, когда привычно спрятал Калаш в сенях и вошёл в гостиную (добротный частный дом из кирпича достался мне в наследство от покойного дедушки)… В общем, тут мне открылась умильная картинка: Василиса ещё сладко спала, а Миленка уже ворочалась.
Я приблизился к застеленному дивану и присел на краешек, и коротко поцеловал Ваську в сухие губы, аккуратно убрав с уголка её ротика отбившийся от гущи смолистый локон. Любимая открыла зелёные глаза, и правильное округлое лицо её волшебным образом преобразилось.
– Уже пришёл? – сиповато спросила она, моргнув пару раз, и тихонько потянулась.
– Миленка просыпается, – бросил я и двинулся к русской печке.
Вася повернулась к маленькой дочурке и поправила ей свисшую с дивана ручку. Миленка издала тонким голоском непонятный отрицающий звук.
Я затопил печь, ибо в доме стало зябко. Электричество уже отключили, и отопление из инфракрасных плёнок перестало работать. Сзади подкралась Вася в лёгкой ночной сорочке, присела на корточки и обняла меня хрупкими ручками за шею, прильнула холодной щекой. Я подправил прутком разгорающееся полено, повернулся к жене.
Жадный поцелуй в губы любимой, что может быть лучше после бессонной ночи со стрельбой и переживаниями?! Вкус этих Васиных губ, уже чуть влажных, таких милых, жгучих, напоминающих о тех мирных солнечных днях в красивом кипящем городе, когда мы впервые поцеловались, – этот божественный вкус всегда, до сих пор сводит меня с ума!
– Ну что, как прошло дежурство? – после затяжного поцелуя буднично поинтересовалась Василиса и сложила руки на оголённые острые коленки.
Я махнул рукой.
– Ерунда! Без происшествий. Даже поспал чуток. – Я скинул свитер и набросил его на плечи любимой. – Вот, рукав порвал только, за ограду балкона случайно цепанул.
Василиса бегло осмотрела свитер и пообещала зашить. Меня порадовало то, что она с ходу поверила про безопасное дежурство и даже заулыбалась. Её правильное личико просветлело. Я же вновь подправил полено, никак не желающее разгораться.
– Хочешь кушать? – поинтересовалась Вася. – Я вечером гречку сварила.
– Да не, спасибо, недавно пожрал. – Я тоже улыбнулся, только вышло, наверно, плохо. Усталость навалилась именно сейчас. Она словно налила всё тело чугуном. Одно хоть порадовало – дрова в печке радостно заиграли языками пламени.