Я пригладил смолистые волосы Васи, со скрипом поднялся и добрёл до дивана. А уж там я с удовольствием разлёгся рядом с Миленой. Дочурка повернулась ко мне и сладко чмокнула губами в воздух, но так и не проснулась. Я закрыл глаза.
Господи, ну почему мы живём в таком жутком мире? Почему нельзя вернуть всё назад? То самое время, когда я гулял по чудесной набережной нашего города с беременной Василисой? Когда мы жадно вдыхали мирный весенний воздух, наполненный щебетанием птиц? Когда город радовался жизни и миру, а молодёжь носилась на роликах и нарезала круги на гироскутерах вместо того, чтобы отбиваться от мутировавших собак или отстреливать боевых роботов НАТО?
Почему к власти в России всего пару лет назад, благодаря безумной толпе, собравшейся на Красной площади, разжёгшей костры из покрышек, пришли какие-то оппозиционные либералы, ублюдки, поддержавшие беспорядки и раздрай, всего за несколько месяцев развалившие оборонку и допустившие ядерный удар НАТО?!
Ничего, ничего. Плевать на столицы, которых теперь нет. Мы-то здесь выживем! Но пасаран! Они не пройдут! Пиндосам никогда не оттяпать наш лакомый кусок! Им здесь не место, это наша земля! И мы будем стоять за неё до конца, до смертельного конца!
С этими патриотичными мыслями, как ни странно, я легко погрузился в самые глубины сна.
Проснулся я оттого, что меня упорно теребили за плечо. Я открыл глаза и увидел над собою круглое лицо Василисы со свесившимися, щекочущими смолистыми локонами. Милая сунула мне в руку мобильный телефон.
– На, тебя вызывают, – недовольно сказала она, нахмурив острые чёрные брови.
Собственно, сотовая связь у нас работает только для ополченцев. Этакий внутренний канал для избранных. Просто люди, которые служили в структуре мобильной сети, организовали для нас местную связь.
В трубке я услышал басовитый голос Леха-морпеха:
– Спишь?
– Есть немного, – ответил я.
– Слушай, дело есть. Мы тут решили отправить разведывательный отряд к базе летающих тарелок.
– С какой целью? – быстро спросил я.
– Нужно кое-что выяснить. Нужно понять, что общего появилось у базы тарелок и НАТО. Собираем только самых надёжных и самых проверенных людей. Я хочу взять тебя в группу. Ты пойдёшь? Пока что набор добровольный.
– Да, я согласен, – не задумываясь, ответил я.
– Отлично. – В голосе Леха-морпеха послышалась тёплая нотка. – Выходим завтра на рассвете. А сейчас, где-то через час, подгребай в Москву для штабного совещания.
– Хорошо, через часик подъеду в штаб, – бросил я и отключился.
Вася с подозрением поглядела мне прямо в глаза. Бездонная зелень наполнилась тревогой.
– Захар, что-то случилось? – слишком серьёзно спросила любимая. – Зачем тебе туда через час?
На Василисе я отметил в этот раз отлично сидящий на ней синий спортивный костюм – трико и олимпийку. Я игриво застегнул олимпийку Васи повыше – до самого ворота.
– Всё нормально, просто рабочее совещание. К вечеру вернусь.
Но тут ко мне подбежала Миленка, сотрясая тёмными кудряшками, и забавно обхватила за ноги, и тепло прижалась ко мне, точно беспокойный комок наивной простоты.
– Папа, ты плоснулся? Ой, лублу папу!
Я тут же пожалел, что с минуту назад согласился идти к базе летающих тарелок. Но это просто случилась минутная слабость. Я отогнал её, как назойливого комара. В следующую секунду дочурка полетела с моих рук под самый потолок:
– Да, милая, я проснулся.
По дому разлился звонкий детский смех, сжимающий моё средце.
А вокруг поднималось тепло. Печка активно подмигивала жёлтыми оттенками из приоткрытой топки. Молодец, Вася, не забываешь дрова подкидывать!
Вскоре мы сели за стол и принялись обедать, как говорится, чем бог послал. А бог, это снабженец нашего полка ополчения Котя, тот самый, что до войны на оптовом складе сыром в масле купался.
Каждый месяц я получал паёк от Коти (собранный на складах заброшенных гипермаркетов и на военных базах Сибири): пять банок тушёнки, три банки каши с мясом, три пачки спагетти, десять прозрачных упаковок доширака, два килограмма гречки, два килограмма риса, три килограмма печенья, две банки сгущёнки, три банки сайры в масле, ну и так, по мелочи. Семью прокормить хватало.