– Минуточку.
– У тебя клиент через, хм, пять секунд. Можешь придержать вопросы до того, как закончишь?
– Он назвал тебя Датч? Когда ты родилась?
Обалдеть. Меня немного удивило, что Джемма обратила внимание именно на это.
– Ты помнишь, да?
– В ту ночь, когда ты остановила мужчину, избивавшего подростка. Парень, которого мы спасли, назвал тебя Датч.
А она молодец. Мы с Джеммой учились в школе. Я помогала ей со школьным проектом, из-за которого мы оказались в одном из самых неблагополучных районов города. Она хотела запечатлеть жизнь улиц для видео о неприглядной стороне Альбукерке. Мы прятались за углом заброшенной школы, отмораживая задницы, когда заметили движение в окне одного из небольших жилых зданий. С ужасом мы поняли, что какой-то мужчина избивает мальчика-подростка. В тот момент у меня в голове билась лишь одна мысль – спасти его. В отчаянии я запустила в окно кирпичом. Каким-то чудом это сработало. Мужик перестал бить парня и рванул за нами. Мы бросились по темному переулку в поисках прохода в проволочной изгороди, но внезапно увидели, что парню тоже удалось сбежать – он стоял на четвереньках на замерзшей земле, кашляя и пытаясь перевести дух, несмотря на боль.
Мы вернулись к нему. Когда он посмотрел на нас, по его лицу текла кровь и капала из уголка невообразимого рта. Мы пытались ему помочь, но он отказался от помощи и даже угрожал, лишь бы от нас избавиться.
У нас не было выбора. Мы бросили его, раненного и истекающего кровью. Через день я вернулась и узнала от хозяйки, что семья съехала посреди ночи, не заплатив за два месяца. А еще она назвала имя. Рейес. И это все, что у меня было в течение долгих лет. Только имя. Когда через десять лет я его нашла, меня не очень удивило, что все эти десять лет Рейес провел за решеткой за убийство того самого мужика.
И в ту ночь, когда мы пытались его спасти, он назвал меня Датч.
– Поверить не могу, что ты сложила два и два, – сказала я. – У меня на это годы ушли.
– Что ж, я умнее. Так как? Есть какая-то связь?
– Да. То существо и Рейес – одно и то же лицо.
Джемме понадобилось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного.
– Как такое возможно?
– Ну, тебе надо узнать о Рейесе побольше.
Правду, только правду и ничего, кроме правды, о Рейесе я не рассказывала никому, за исключением узкого круга избранных, и тем самым наверняка подвергла их жизни смертельной опасности. Но Джемме уже многое было известно, а я и так слишком долго держала ее в стороне. Мне хотелось, чтобы межу нами все было, как когда-то. Хотелось снова с ней сблизиться. Наша мачеха Дениз вбила между нами клин, с которым я больше не собиралась мириться. Никаких клиньев. И точка.
– Перед тем, как я тебе расскажу, мне нужно знать три вещи.
– Хорошо.
– Первая: ты сидишь?
– Да.
– Вторая: ты психически стабильна?
– Стабильнее, чем когда-либо была ты.
А вот это уже было лишним.
– И третья: как пишется «шизофрения»?
– Какое это имеет отношение к разговору?
– Никакого. Просто хотела узнать, скажешь или нет.
Джемма громко вздохнула:
– Ну?
– Ладно. Но помни: я тебя предупреждала.
– Минуточку. Никаких предупреждений не было.
– Ничего подобного. «Я тебя предупреждала» и было предупреждением.
– А, ну прости.
– Ты закончила?
– Да.
– Я могу продолжать?
– Чарли.
– Ну ладно, дело твое. Рейес Фэрроу – сын Сатаны.
Фух. Я это сказала. Выложила как на духу. Обнажила душу. И нутро. И ждала. Ждала. Ждала. Я проверила телефон. Звонок по-прежнему был активен.
– Джемма?
– Сатаны? Того самого…
– Да.
– У меня как-то был клиент, который сменил свое имя на Сатана. Ты уверена, что это не его отец?
Я честно старалась не рассмеяться.
– Уверена. Рейес Фэрроу – великолепный, упрямый и непредсказуемый сын Сатаны. Много веков назад он сбежал из ада, чтобы быть со мной. И ждал, когда я смогу появиться на свет. Потом выбрал семью и сам родился на Земле. А чуть позже его похитили и продали человеку, который его вырастил, Эрлу Уокеру. Но он пожертвовал всем, чтобы быть со мной, Джемма, потому что знал: когда родится, он не будет помнить, кто он такой и кто я. И, как мне известно, воспоминания о прошлом стали возвращаться к нему всего лишь несколько лет назад. Медленно, как замерзшая на январском морозе патока. – Я обогнала грузовик, перевозящий коров. Большие грустные глаза смотрели на меня, когда я проезжала мимо. Бедняжки. – Ты трубку, что ли, повесила?
– Так, у меня окно во вторник, в четыре. На всякий случай впишу в расписание двухчасовой сеанс.
– Я не свихнулась, Джем. Ты же знаешь.
Вздохнув, она с неохотой согласилась:
– Знаю. Но я никогда не верила в существование Сатаны. А теперь ты говоришь, что он не только настоящий, но еще и обзавелся сыном. И этот сын преследует тебя с самого рождения.
– Ну, можно и так сказать. И последние десять лет он сидел в тюрьме за убийство человека, который его вырастил. Того самого мужика, которого мы видели той ночью.
– Святой ежик! Он его убил? Да уж, нечасто такое встретишь.
– Знаю. Дети, подвергавшиеся жестокому обращению, редко нападают на своих мучителей. Но такое случается.
– Так значит, это Рейес был тем существом, которое повсюду следовало за тобой?
– Да. Судя по тому, что я узнала, у него в детстве были приступы, смахивающие на апоплексический удар, во время которых он покидал физическое тело и становился тем существом, Злодеем, как я его называла. Огромной, больше, чем сама жизнь, сущностью. И всегда спасал мне жизнь, когда я попадала в беду.
– Так это был он? Когда тебе было… сколько? Четыре? Пять?
– Поверить не могу, что ты помнишь. Он появлялся снова и снова. Когда тот ублюдок педофил пытался поиграть со мной в больничку, Злодей пришел на помощь. И когда одноклассник пытался переехать меня на джипе, тоже пришел.
– О да, я помню. Тебя пытался убить Оуэн Вон.
– Точно. Злодей его остановил.
– Оуэн казался вполне нормальным парнем. Ты узнала, в чем было дело?
– Нет. Он меня по сей день ненавидит.
– Сволочь.
– Ага. И, когда за мной в колледже следил извращенец, который вдруг решил, что узнает меня получше, если приставит к моему горлу нож, Злодей снова меня спас.
– Об этом ты мне не рассказывала, – проговорила Джемма осуждающим тоном.
– Ты тогда со мной не разговаривала.
– Я не разговаривала с тобой потому, что ты сама этого хотела.
– Знаю. Извини.
– Были еще ситуации, когда твоей жизни угрожала опасность?
– О да, тысячи. Вот хотя бы из последнего: очень недовольный муж клиентки пришел за мной с хромированным девятимиллиметровым, и снова появился Злодей. Список можно продолжать и продолжать. Но за всю свою жизнь я так и не поняла, почему так сильно его боялась. Меня даже в детстве ничего не пугало. С самого рождения я играла с мертвецами, но Злодей пугал меня до чертиков. И это подводит меня к тому, зачем я тебе позвонила.
– Это наградит меня кошмарами до конца жизни?
– Нет-нет. Разве что в качестве бонуса. Почему я так его боялась?
– Солнце, ну, во-первых, он был черным, могущественным, подавляющим существом, похожим на дым.
– Хочешь сказать, я расистка?
– Нет, Чарли. Я хочу сказать, что ты обладаешь нормальным инстинктом самосохранения, как и все остальные. Ты не могла не воспринимать его как угрозу. И ты все-таки за рулем. Куда едешь?
– Обещай мне подумать над этим, а потом обязательно позвони, хорошо? – попросила я, совершенно не удовлетворившись ее ответом. Фрейдистские теории тут не прокатят. Юнг с Эриксоном тоже. И бога ради, ни намека на Опру. – И это подводит меня ко второй причине моего звонка. Я еду в Санта-Фе, чтобы увидеться с ним. Помнишь, в какое месиво его превратили пару недель назад в подвале моего дома?