Два юных создания, эльф и человек, неслись по полю, каждый преследуя свои цели. Один хотел сохранить несправедливый, но выгодный лично ему порядок вещей, второй грезил восстановить справедливость, разрушить оковы. Оба считали, что правда на их стороне. Оба чудовищно ошибались.
С каждой секундой Зигарик отрывался всё больше. Он был старше и выше Афелиса, гораздо лучше питался. Но он бежал не прямо, а по широкой дуге, двигаясь к основным силам орков. Поняв, что в этом его единственный шанс, Афелис бросился наперерез.
Его лёгкие жгло, болел бок, в уголках глаз застыли слезинки отчаяния, но юноша упорно переставлял непослушные ноги, вопреки всему нёсшие его к цели. Только бы догнать своего мучителя, не дать ему сдать раньше времени гномов. Только бы отомстить.
Афелис с разбега врезался во вскрикнувшего от удивления Зигарика, вместе они покатились по земле. Перед глазами всё закружилось.
Внезапно Афелис осознал, что лежит на лопатках, а на его груди восседает подросток, дубася его по лицу.
«Что случилось?! Я не могу проиграть! Не сейчас…»
Афелис вцепился в кисти подонка, со всей мочи укусил первый попавшийся палец. Эльф снова заверещал, но вспомнив про кинжал, потянулся одной рукой к поясу.
Афелис резко перевернулся со спины на живот и вскочил, сбрасывая с себя более легковесного эльфа. Заметно пошатываясь, сделал несколько шагов. Наклонился.
— Сейчас ты у меня получишь, человечек, — двинулся на него с оголённым кинжалом предатель. — Лучше бы тебе и дальше было оставаться трусишкой. Сейчас…
Развернувшись, Афелис со всего размаха ударил эльфа по голове увесистым камнем. Противник рухнул словно покошенный.
Выронив кинжал и позабыв обо всём, Зигарик дрожащими руками схватился за окровавленное лицо, не в силах поверить, что с его красотой могли обойтись столь грубым и безжалостным образом.
Он не знал, что это было только началом. Теперь уже Афелис восседал на груди эльфа. Удары булыжника превращали прекрасное эльфийское личико в кровавое месиво.
Трусишка-человечек и не думал кого-то жалеть, останавливаться. Руки сами собой без устали опускались и поднимали камень опять. Удар, ещё удар. Кровь брызгала во все стороны, но больше она не пугала прекрасно воспитанного наследника почившего навсегда королевства. Красная жидкость — всего лишь свидетельство чьей-то жизни. Жизни, что больше не стоила ничего.
Сегодня он впервые сознательно убил представителя разумной расы.
Первая пролитая кровь, чужие боль и страдания. Орки назвали бы такое событие возмужанием. Гномы — необходимостью во благо светлого будущего. Эльфы — преступлением, а люди… А людей уже никто больше не спрашивал.
Даскалосу Балиновичу казалось, что он потерял слух. Со всех сторон пушки с грохотом палили по орочьей массе, тупо нёсшейся на убой.
Подневольный гном механически, без каких-либо указаний со стороны бригадира, закидывал в раскалённое нутро парового чудовища чугунные ядра, лишь иногда отвлекаясь, чтобы поднести к пушке очередной ящик со снарядами или углём.
С помощью системы рычагов бригадир иногда немного корректировал поворот Валеры, но в целом стрельба велась в довольно узком диапазоне, сплошь усеянном развороченными телами и мясом.
Однако у подгоняемых племенными вожаками орков инстинкт самосохранения, похоже, окончательно отключился. Они просто перемахивали через убитых сородичей, надеясь успеть проскочить через простреливаемое пространство. Чтобы героически напороться грудью на пики…
Какая расточительная и глупая тактика! Какое непростительное отсутствие всяких выводов. Чистая ярость без капли здравого смысла.
— Слабоумие и отвага, — прочитал по губам бригадира Даскалос. — Орки для порки! Столь идеальной мишени не было даже на стрельбище.
Паровые машины методично уничтожали орочьи баллисты на небольшом отдалении от основного места сражения. Лишь одну такую «самоходную телегу» оркам удалось опрокинуть, в буквальном смысле бросив под колёса сотню воинов. Големы по-прежнему грозно выпускали пар и гудели, но в бой не вступали. Никто из орков проверять на себе их мощь не спешил.
Внезапный вопль чудовищной боли и ярости долетел даже до полуоглохшего гнома, в сотый, если не в тысячный раз, заряжавшего пушку. Огромный орк повис в воздухе, нанизанный на десяток разом поднявшихся к небу пик.