Выбрать главу

Впрочем, довольно скоро стало понятно, что «стадо», в котором оказался Афелис, было, если можно так выразиться, весьма привилегированным по отношению к другим пленникам. Их съедали достаточно редко, на тяжёлые работы не отправляли и вообще, по орочьим понятиям, берегли. Шаманы регулярно навещали стоянку рабов, беседовали на разные темы то с тем, то с другим пленным. Если разговор приносил колдунам какую-то пользу, то раб получал возможность от души набить пузо мясом. Учитывая постоянное недоедание, неудивительно, что все старались выложить шаманам как можно более ценные сведения…

Афелис демонстративно молчал, когда его о чём-либо спрашивали. Похоже, шаманов это весьма веселило. Они водили перед его носом сочащееся жиром жаркое, внимательно прислушивались к журчанию его живота, давали мудрые советы, как побороть чувство голода, посасывая гладкий камешек, и всё в том же духе. Иногда-таки его били.

Все были уверены, что скоро терпение орочьих колдунов лопнет и Афелис лишится места в привилегированном стаде умников. Однако, чем сильней он упрямился, тем больший интерес к себе вызывал. К концу их долгого похода с севера на юг Эльфланда Афелис остался единственным пленником, кто не пошёл на негласную сделку с шаманами, не променял честь на возможность утолить голод.

Когда Орда достигла Арнарофера, один из старших колдунов молча приказал юноше следовать за собой. Афелис был абсолютно уверен, что уж сегодня ему точно предстоит умереть. Однако шаман всего лишь приковал его к столбу на одном из холмов, с которого был виден весь город, оставив наблюдать за величайшим поражением Эльфланда. Когда на следующий день орк вернулся за пленником, то увидел вместо гордого юнца сломанного жалкого человечка. То, что не удалось боли, голоду и лишениям, сумело сделать страшное зрелище околдованных пленников, бегущих на убой против своих же сородичей. Афелис ясно осознал, что всё это время с ним, как и с остальными рабами, просто игрались — шаманы могли в любой момент сломить волю жертвы. Единственная причина, почему они старались обходиться с «избранным стадом» без подобной насильственной ломки — лишённые подобным образом воли рабы работали хуже зомби, а «умникам» предстояло совершить много работы.

Вскоре после разорения Арнарофера, выжившие пленники за эту самую работу и взялись. Им предстояло построить великое множество кораблей. Несколько следующих месяцев Афелис снова провёл как в тумане…

Бурлящее море

Рычача вновь отчитал своих подопечных. Бездарные колдуны никак не могли приноровиться надувать паруса вызванным ветром: то слишком сильные порывы срывали и рвали грубую ткань, то ветерок едва чувствовался, то вообще дул не в ту сторону.

— Я вас чему, баранов, учил? Силу нужно направлять аккуратно. Это вам не топором и дубиной махать, магия требует ясного сознания и полного сосредоточения на текущем моменте.

— Эт как это? — опять не поняли заумные указания подопечные. — В носу, получается, нельзя ковырять?!

— Твоя говорить дуть в паруса, мы и дуть, значится.

— То сильно, то слабо, не угодишь, ё-моё…

— Тьфу, скукотища, а не работа!

Скрипя от злости стёртыми клыками, Рычача уже, наверное, в сотый раз продемонстрировал тугодумным собратьям искусство управлять невидимой силой. Те с искренним восхищением наблюдали за тем, как старший шаман собирает хаотичные пучки рассеянной повсюду энергии в один могучий поток, направляет его усилием воли в сторону цели.

Надувшиеся паруса некоторое время уверенно вели корабли к заходящему солнцу. По команде Рычачи шаманы подхватили воздушный поток, удерживали его минуту-другую, затем, как обычно, сбились, мешая своей волей друг другу. Рычача расстроенно сплюнул:

— Олухи! Ручищи кривые, а в мозгах, напротив, ни единой извилины! А вы чего расселись и глазами хлопаете? Гребите давайте! Иначе мы до конца времён до эльфийских островов не доплывём…

Продолжая ворчать, Рычача спустился в трюм. Низко пригибаясь, доковылял до кормы, открыл начинающим ржаветь ключом дверь.

— Ну здравствуй, красотка, соскучилась без меня?

Прикованная к грубо сколоченной лежанке эльфийка поморщилась. Впрочем, без особого отвращения. Она давно поняла, что Рычача не желает ей зла.

— Ничего-ничего. Скоро уже доплывём. Вернёшься на родину, пусть даже эта родина, не моргнув глазом, списала тебя со счетов.

Эльфийка фыркнула, она была слишком умной и высокопоставленной женщиной, чтобы понимать: её возвращению никто не обрадуется.