За этим занятием меня и застаёт Птичник. Халат распахнут, в руке шприц: игла закрыта пластиком, но уже хищно нацелена вверх.
– Она на снотворном. Можешь не пытаться.
– А это кому? – киваю на шприц.
– Принцу.
– А-а… – тяну я. – Хриза опять что-то придумала, что ли?
– Ага, – он отворачивается, направляясь к палате Принца.
Иду за ним, смотрю, как он делает укол в бледное предплечье, задрав рукав тонкой больничной рубашки. Сейчас Принц мирно спит, но он не всегда такой. Бывает, я просыпаюсь от его криков и плача, и на следующий день дверь палаты всегда закрыта. Никому из нас никогда не удавалось поговорить с Принцем. Мы даже не знаем, какого цвета у него глаза.
Быть может, это из-за всех капельниц и инъекций? Они могут быть чем-то вроде заколдованного веретена Спящей Красавицы – не давать Принцу проснуться. Хризе, должно быть, удобно держать его спящим. Кормить нормально не надо, следить не надо, меняй капельницы и ни о чём не думай. И лекарства, которые она даёт мне – зачем они? Временами мне бывает от них хуже, но лучше: никогда. Так что Эда, думаю я, поступила правильно.
Ей не нужны эти таблетки. И мне. И никому из нас.
Прислонившись к дверному косяку, гляяд, как Птичник протыкает иголкой нежную кожу Принца, я развиваю мысль, нахожу верное решение. Я тоже перестану принимать таблетки, и посмотрим, что со мной будет.
Даже если они без них мне правда станет плохо – мне всё равно нечего терять.
Это может стать ещё одной попыткой вырваться отсюда.
– Плохая идея, – сразу говорит Ольга.
Обиженно смотрю на неё. Я умылась, пригладила волосы и зашла к ней в палату, чтобы поделиться планом, а она заявляет такое.
Вслух я говорю:
– Почему это?
– Потому что нам нужны эти таблетки. Без них станет хуже. Мы в психбольнице, если ты забыла. И мы не просто так сюда попали, нас всех нужно лечить, – она говорит так убеждённо, что даже стыдно спорить.
– Но если попробовать…
– Я против, – отрезает она. Сестра показывает мне язык. – Я не буду тебя отговаривать, потому что это твоё решение. Но я в этом не участвую.
Молчу, разглядывая ровно разглаженное покрывало. Пока я шла к Ольге представляла это себе совсем не так. Я думала, что она согласится, а потом Ник и Кит тоже, и Хриза с её блокнотом станет нам не нужна. Вместо этого Ольга отказывает, и я уже не уверена, что хочу уговаривать других.
– Можно подумать, за тобой кто-то пойдёт, – смеётся сестра.
Ольга, на контрасте, очень серьёзна.
– Ты ещё кому-то рассказывала?
– Пока нет. Я сама недавно решила, – поднимаю голову. Ольга всё ещё хмурится, но есть в её глазах что-то, что я не могу прочитать. Страх? Нет, не совсем. Скорее волнение.
– Слушай, Психея. Я не скажу Птичнику или Хризе, если ты об этом, – я облегчённо вздыхаю, – но только пока тебе не станет очевидно плохо.
Молча смотрю на неё.
Она сама понимает, что это – предательство?
– Только не расстраивайся, – тут же оправдывается Ольга. – Я пытаюсь тебе помочь.
– Хриза, наверное, думает так же, – вырывается у меня.
Но Ольга не обижается. Даже наоборот.
– Наверное. Но почему ты уверена, что она не права?
Уже который раз за день я не знаю, что сказать.
Единственный вариант – бегство. Я скрываюсь в общей комнате, нахожу на полке с книгами томик Стругацких и утыкаюсь в него. Даже пока я делаю вид, что читаю, никто, уважая моё личное пространство, меня не тронет.
Нет, Ольга. Хриза не может быть права, она не может решать за меня, и тем более не может травить меня лекарствами.
Хотела бы я высказать ей это всё.
Это оказывается проще, чем я думала.
Когда Птичник раздаёт таблетки после обеда, я не проглатываю свою порцию. Прячу капсулы за щекой, мелкими аккуратными глотками допиваю чай. Ольга косится на меня, и кажется, что Птичник тоже, что сейчас он остановит меня, заставит открыть рот, а потом принесёт шприцы и смирительную рубашку. Только кажется. Я спокойно ухожу в палату и выплёвываю в ладонь капсулы.
Теперь надо решить, куда их спрятать.
Засунуть под матрас – плохой вариант. Бельё регулярно меняют, к тому же, это просто противно. В окно тоже не хочу, мне кажется, что вылетающие из окна таблетки могут заметить. Через пару минут в голову приходит простое и изящное решение. Зажав таблетки в кулаке, я выхожу из палаты и смываю их в унитаз.
Глупо ожидать какого-либо эффекта после всего одной отменённой дозы, но кажется, мне уже лучше.
Когда я отворачиваюсь от унитаза, замечаю сестру, через которую просвечивает раковина.
– Ты об этом пожалеешь, – говорит она.
– Иди к чёрту, – отвечаю я и хлопаю дверью.