– Вот, – протягиваю ей блокнот. Сестра повисла над моим плечом.
Удивительно, но Хриза не рассыпает свои заметки снова.
– Спасибо, – у неё обгрызены ногти, только сейчас замечаю. – Ты не скажешь, зачем вы это сделали?
Не скажу, хочу ответить я. Разговаривать о чём-то с Хризой это слишком непривычно. Или, можно сказать, что это всё идея Эды и Ника. Что я сама не знаю, зачем мы спровоцировали Марго. Последнее звучит неплохо.
– Я не знаю, – говорю ей. Сестра фыркает.
– Я не виню вас, если ты так думаешь, – начинает Хриза. – Вы не контролировали себя, я понимаю, но залезть в палату скандального стажёра, ещё и когда в больнице комиссия, это…
– Очень плохо, да? – перебиваю я.
– А сама как думаешь, идиотка?
Хриза устало смотрит мне в глаза.
– Да, очень. Если она, правда, сделает то, что собиралась, наше отделение могут закрыть, и вас увезут в другие больницы. Ты хочешь лечиться в другом месте, Эва?
Хочу ли я?
В другом месте не будет Ника, Эды и Принца. И Ольги, которая любит читать Пруста вслух. И насеста для Птичника. Не будет лабиринта, решётки, да ничего не будет из вещей, к которым я привыкла. И моя сестра, она не захочет переезжать. Здесь все так хорошо к нам относятся, никто не смеётся, не называет меня ненормальной, как было до отделения. Да, есть таблетки и всякая гадость вроде Марго, но это же не главное?
Хризе даже не нужно, чтобы я сказала это вслух.
– Я попытаюсь что-нибудь сделать. Иди наверх, Эва. Ян о вас позаботится.
Послушно поднимаюсь назад. И за закрытой дверью всё равно слышу, как она спотыкается на лестнице.
Ночью Птичник и Хриза снова встречаются у двери.
– Ничего хорошего, – шепчет она. – Нам надо что-то с ней сделать.
– Я говорил, что это опасно, – Птичник снова спокоен. – Если что, будем искать новую работу вместе. У меня есть опыт.
– Спасибо, друг, утешил.
Я бы хотела послушать ещё, но из-за таблеток снова могу спать по ночам. Сон захватывает меня, будто я стала невесомым призраком, как сестра, и уносит далеко от отделения.
Суббота начинается тихо. На завтраке нас всего четверо. Если так пойдёт и дальше, то единственным пациентом останется Принц.
У Ольги синяки на плечах и запястьях. Эда демонстративно не обращает на неё внимания. Я сижу, уткнувшись в тарелку с кашей и не хочу ни во что вмешиваться.
Птичник появляется с утренней порцией лекарств, и Эда спрашивает:
– Когда вернётся Ник?
– К среде. Может быть, – отвечает Ян. – Пей таблетки.
– Выпью, если ты разрешишь нам увидеться с ним, – Эда бьёт меня коленкой под столом.
С Птичником этот фокус не срабатывает.
– Если не выпьешь, поставлю капельницу.
– Ну пожа-алуйста! – ещё пинок. До меня наконец доходит.
– Всего пять минут! Он же адекватен? – подхватываю я. В дверном проёме мелькает чья-то фигура, неужели Марго решила позавтракать с нами?
– Днём да, – Птичник вздыхает. – Сегодня нельзя. И завтра. В понедельник.
– Обещаешь?
Ян кивает. Эда тут же выпивает таблетки.
– Шантаж всегда работает, – подмигивает она мне.
Ольга закатывает глаза.
Бегать одной скучно, но я не хочу потерять форму. Когда возвращаюсь в общую комнату, Эда спит на диване. Если её не разбудить, проспит до обеда, думаю я. И в отделении будет слишком тихо.
Но не трогаю.
Мы с Яном пьём чай. Сестра сидит на полу, напротив двери Марго, из-за которой не раздаётся ни звука. Я уже не уверена, на кого она похожа больше, на стажёра или на пациента.
Ян наливает мне вторую кружку и бросает два кубика сахара.
С ним очень приятно молчать.
Конечно, отоспавшись днём, Эда становится бодрой к вечеру. Я уже забираюсь в кровать, и Луна поднимается в зенит, когда она заходит ко мне.
– Птичник и Марго закрылись по своим палатам, – она улыбается и стаскивает с меня одеяло. – Пошли к Принцу.
– Я чувствую, ничем хорошим это не кончится, – бурчит сестра.
А я хочу спать, но чтобы позлить её, беру Эду за руку.
Принц спокойно спит, когда мы пробираемся в его палату. Свет не включаем, чтобы никто не заметил. Эда рассказывает мне что-то, смеётся в кулак, а я устраиваюсь в изножье кровати. Если бы здесь был Кит, думаю я, держа Принца за холодную ладонь, он бы нарисовал меня снова. Или Эду с Принцев. Или просто писал бы мне записки, вырывая страницы из блокнота.
– Эй, – Эда толкает меня в бедро. Хочу спросить, что не так, но она прижимает палец к губам.
Кажется, кто-то открывает дверь отделения.