Да, точно, когда я получу диплом, начну работать, стану заведующей, или вообще директором психиатрической больницы. И все будут завидовать мне ещё больше. И на пике карьеры, может быть, я вернусь в отделение.
Вот тогда они поймут, как сильно ошиблись и недооценили меня.
Тогда я всем им покажу.
11
Мы с сестрой сидим у Принца, когда Птичник говорит, что пора снимать гипс.
Он заглядывает в палату со связкой ключей наперевес. Я думаю, что ему надо поставить Принцу капельницу или очередной укол, или запереть меня. А он сообщает, что меня уже ждут в другом отделении, чтобы избавить от этой грязной, залитой кровью штуки.
Самая лучшая новость за сегодня! Птичнику даже не надо меня держать, я послушно иду за ним к основному корпусу больницы. Прохожие косятся на нас, но я не обращаю внимания. Для меня все одинаковые – в белых халатах или зелёных пижамах, часто в медицинских масках. Мимо прокатывают пустое инвалидное кресло, проносят штатив с капельницами, и я замираю посередине коридора.
Я так давно не видела столько людей.
Ещё бы, мы ведь заперты в отделении, думаю я, пока гипс аккуратно раскалывают на части. Пока здесь все движутся, работают, живут, я брожу по лабиринту и выглядываю наружу через решётку. Это несправедливо, думаю я, а мою неестественно бледную левую руку обтирают тёплой водой.
– Тебя не просто так здесь держат, если забыла, – говорит сестра. Я поднимаю глаза на неё.
– Да, держат из-за тебя. Поэтому несправедливо особенно, – отвечаю вслух.
Медсестра в зелёном смотрит на меня огромными глазами.
Ей будет, что рассказать о ненормальных из нашего отделения.
Когда Птичник ведёт нас назад, я чувствую себя свободной и непривычно лёгкой. Я даже обгоняю его немного, когда замечаю неподалёку Хризу.
Её трудно не узнать – зелёный узорчатый шарфик, встрёпанные волосы. Она стоит среди группы мрачных людей в строгих костюмах и, размахивая руками, что-то им рассказывает. Те слушают её, очень внимательно, не то, что мы.
– Кто это? – спрашиваю я.
Ян морщится.
– Это и есть комиссия, – и он берёт меня за плечо, чтобы быстрее увести назад.
Закрыв за нами дверь в отделение, Птичник задумчиво смотрит на меня.
– Я в норме, – поднимаю обе руки.
Левая кажется невесомой, и странной, и ещё хрупкой. Я ощупываю небольшую неровность там, где сломалась кость, и забываю о том, что Птичник наблюдает за мной.
– Ладно, – вздыхает он, прежде чем вернуться на Насест.
Когда он уходит, я обнаруживаю, что осталась в полной тишине.
Кита увезли, Ник заперт, Эда спит – нет никого, кто бы поговорил со мной. Я тянусь к палате Принца, но там тоже пугающе тихо. Ищу дальше, дёргая ручки дверей, заглядывая во все палаты. У Ольги пусто, остаётся только общая комната, и – она там.
Она сидит на коленях у книжной полки, и, кажется, пытается рассортировать разномастные тома.
– Хочу, чтобы всё стояло по дате, – говорит она мне. – А книги с одинаковой датой издания по количеству страниц. Так будет лучше.
Звук чужого голоса успокаивает. Я делаю глубокий вдох и киваю. Ольга поворачивается, придавливает меня взглядом к подушкам дивана.
– Что?
– Не хочешь сказать, что я ненормальная? – спрашивает она. Если словами можно было ударить, мне бы снова пришлось накладывать гипс.
– Эм… – сестра смеётся за спиной. – А кто из нас нормальный?
Ольга, поджав губы ещё сильнее, отворачивается к полке.
Неужели получилось?
– Я нормальнее, чем Эда, – продолжает она, раскладывая книги в несколько стопок. – Точно нормальнее, чем Ник. Может, я и странная, но хотя бы не бросаюсь на людей, или не вырываю себе волосы, или… неважно.
– Нет, ты продолжай. Мне интересно.
Мы оборачиваемся синхронно.
Ник стоит, прислонившись к косяку. Он выглядит таким довольным, будто не проторчал неделю в Клетке. Подмигивает мне, смотрит на Ольгу и скалит зубы.
– Хочешь узнать, что я ещё могу сделать?
– Пошёл ты, – шипит Ольга.
Она порывается встать, хватает несколько книг, дёргает плечами, снова склоняется над полкой. Ник, наблюдая за ней, смеётся, и сестра даёт мне подзатыльник.
– Ты так и будешь сидеть?
Я не знаю, что могу сделать, но поднимаюсь с дивана.
– Ты как? – глупый вопрос, но Ник улыбается. – Пришёл в себя?
– Ещё бы, – фыркает он. – А ты как? Не потеряла форму?
За нашими спинами Ольга тяжело дышит, выравнивая книги на полке.
Я мотаю головой и мучительно пытаюсь придумать, что ещё сказать, когда Эда выручает положение.
– Эй! – её слышно даже с другой стороны коридора. – Ник, дорогой, не тебя ли я слышу?!