Первым, на ком Гаттиус испытал препарат, был он сам. Однако, алхимик не почувствовал никаких особых перемен в себе, поскольку представлял собой доброго старого чудака и без помощи эликсира.
Немного поволновавшись, Рудольф быстро успокоился, испытав эликсир сначала на своей кошке Тине, а после на злющей старой собаке, обитающей на расположенном неподалеку пустыре. Собака не имела собственного имени, что с лихвой компенсировалось большим количеством самых оскорбительных прозвищ. Собственно, каждый, кто имел несчастье хоть раз столкнуться с этой фурией, называл ее по-своему, вкладывая в слова если не остроумие, то, по крайней мере, яркие эмоции и богатую фантазию. Отчего псина была такой злобной, и как ей при этом удалось дожить до преклонных лет - это уже совсем другая история, о подробностях которой я не осведомлен.
Тине Рудольф влил несколько капель прямо в рот, а в случае с собакой применил хитрость, подмешав эликсир в мясной шарик. Прошло всего несколько минут, и Тина начала проявлять трогательную заботу о мышах, обитающих в доме Гаттиуса в большом количестве. Здесь имел место один из тех случаев, когда ученый, ослепленный творческим порывом, оказывается не в состоянии адекватно оценить все возможные последствия эксперимента - борьба с грызунами на долгое время стало основным времяпрепровождением старого Рудольфа.
Собаку же Гаттиус поначалу просто не узнал. Если бы он не был полностью уверен в абсолютной безопасности эликсира, то предположил бы, что она попросту сдохла, а на пустыре поселилась чем-то на нее похожая собака. Окрестные жители, кстати, именно так и подумали.
Трудно описать словами радость, которую испытывал Рудольф после успешного завершения дела всей своей жизни. Зато гораздо легче представить себе разочарование, постигшее его спустя короткий промежуток времени. Как и следовало ожидать, чудесное снадобье не осчастливило весь мир. Если говорить откровенно, слухи о нем не вышли за пределы того небольшого городка, в котором обитал несчастный алхимик. Да и тут эликсир имел весьма краткосрочную популярность всего лишь как некая забава. Именитые горожане развлекались, придавая доброту белым мышам, морским свинкам и крестьянам.
Потеха наскучила примерно за месяц. Может быть, о ней помнили бы чуточку дольше, но тут, как на грех, в город приехал цирк уродов, и это новое развлечение полностью вытеснило эликсир доброты из умов почтенных горожан.
Гаттиус был в отчаянии. Он ходил по узким улочкам города и предлагал плоды своих многолетних бессонных ночей бесплатно, но люди отшатывались от него, а позже вовсе стали относиться к нему как к прокаженному, либо убегая, либо кидаясь камнями.
Рудольф понял, что ему незачем жить. Годы его клонились к закату, и никакое новое большое дело он не успел бы довести до конца. Да и не было ни малейшего желания браться за это новое дело - у него опустились руки.
И вот как раз в этот трагический для алхимика момент произошло нечто, вернувшее ему интерес к жизни. В его дверь постучали. Уже это вызвало удивление старика - в последнее время горожане обходили стороной его дом.
Войдите, - сказал Рудольф.
Он не боялся лихих людей. Во-первых, искать что-либо ценное в его жалком жилище было так же бессмысленно, как блох на чешуе морской рыбы. Во-вторых, как я уже сказал, стоимость своего бренного существования Гаттиус в то время оценивал ненамного выше своего скудного скарба.
Покосившаяся дверь со скрипом отварилась, и в дом вошел незнакомый хозяину молодой человек. Он был высок, широк в плечах, красив и белокур. В общем, сильно смахивал на прекрасного принца из детских сказок, если не считать отсутствия у него глупого выражения лица. Бросалось в глаза, что молодой человек умен. И богат - это бросалось в глаза еще явственней.
Приветствую Вас, достопочтенный хозяин, - гость отвесил короткий, но вполне вежливый поклон. - В этом ли славном доме живет знаменитый ученый Рудольф Гаттиус? - осведомился он.
Если уменьшить все Ваши слова в десять раз, то да, Вы не ошиблись, любезный незнакомец, - поклонился в ответ Рудольф. - Присядьте же и расскажите, что за дело привело Вас ко мне.
Гость сел в предложенное кресло, которое заскрипело под его тяжестью. Да, я знаю, почти во всех историях кресло скрипит под чьей-нибудь тяжестью. Но что я могу сказать, если кресло было старое и иссохшее, а молодой человек - высоким и крепким? Кресло всего-навсего заскрипело, а не рассыпалось, именно этот факт я и констатирую.