— Это ваш сын? — Саундерс показал на выцветшую фотографию, стоящую на полке.
— Нет. У меня три дочери. Все хорошенькие девочки и все замужем за славными еврейскими ребятами. Каждый месяц ко мне приезжает погостить одна из дочерей с детьми. После смерти моего мужа… царство ему небесное!., они стараются не оставлять меня надолго одну. — Она посерьезнела. — Нет, этот мальчик на фотографии — мой брат. Он умер, примерно, в вашем возрасте. Это была такая трагедия! За два месяца до начала Второй мировой войны он поехал в Польшу навестить родителей. Они жили в Варшаве. Когда началась война, не захотел оставлять их. — В глазах Дорис заблестели слезы. — Конец, как у миллионов других евреев: желтая звезда, гетто, концентрационный лагерь. Он умер в Освенциме с родителями.
— Простите, миссис Каплан, — извинился Саундерс, — я не знал…
— Что прошло, то прошло. Сама не знаю, зачем я вам все это рассказываю? — Она печально вздохнула и вытерла глаза. — Знаете, когда сидишь в солнечной Флориде, все эти ужасы кажутся такими далекими и нереальными. Очень немногие могут понять то, что пришлось им пережить. Ткаих людей совсем мало… Стив Драгнер был одним из этих немногих. Ведь он сам прошел через этот ад!
— Через какой ад он прошел? — рассеянно поинтересовался Джефф Саундерс.
— Через концентрационный лагерь. Он целых три года провел в концентрационном лагере.
— В Освенциме?
— Нет, Стив был в Дахау. Но это то же самое, что Освенцим.
Саундерс вздрогнул, как будто его ударило током.
— Стив Драгнер был в Дахау?
— Да. Что здесь такого странного? Правда, когда я узнала об этом, то тоже удивилась, как вы. Он никогда никому об этом не рассказывал. Как-то вечером я заговорила о брате, который погиб в Освенциме. Он неожиданно нагнулся ко мне, взял за руку и сказал: «Я понимаю твои чувства, Дорис. Я три года провел в Дахау. Это был настоящий ад». Я спросила: «Но почему ты мне никогда об этом не рассказывал, Стив?» «Я никому об этом не рассказывал, — ответил он. — Об этом не хочется ни говорить, ни вспоминать. Такой кошмар хочется раз и навсегда забыть». И он мне рассказал о войне. Стив служил в Красной армии, потом оказался на Балтийском море и попал в плен со всем экипажем своего корабля. Его отправили в Дахау. Он так и не понял, как выжил. После войны попал в Италию. Там ему повезло…
Саундерс перестал слушать. Дахау! Он не мог ослышаться. Возможно ли это? Неужели он нашел ключ к разгадке? Он вспомнил, что сказала Паттисону Татьяна Слободина. «Его перевозили из одного лагеря в другой, пока он не оказался в Дахау…»
Как во сне, Джефф Саундерс встал, рассеянно простился и вышел на пышущую жаром улицу.
Дахау!
Через шесть часов, валясь от усталости, в потной, прилипающей к телу одежде, в нью-йоркском аэропорту имени Кеннеди Джефф Саундерс сел в «Боинг-747». Через семь часов он будет в Лондоне, еще через два часа — в Вене, у Эгона Шнейдера.
Джефф упал в кресло и ослабил узел галстука. После разговора с Дорис Каплан события стали развиваться с головокружительной скоростью. Сначала он помчался, как угорелый, в управление полиции Майами, чтобы вновь просмотреть досье на Драгнера, потом позвонил Халу Ричардсу.
— Послушайте, Хал, кажется, я раскопал кое-что интересное. Две, а может, и все три жертвы в одно и то же время находились в Дахау. Кто знает, может, Билл Паттисон говорит дело. Похоже, кто-то убивает людей, которые почти тридцать лет назад сидели в одном и том же концентрационном лагере. Сначала эта мысль показалась мне безумной, но сейчас я все больше и больше думаю, что так оно и есть.
В его ушах загремел взволнованный голос Хала Ричардса.
— Джефф, я уверен, ты нашел след! Господи, старина, это именно то, что нам нужно! — Немного успокоившись, Ричардс стал разрабатывать план дальнейших действий. — Ты должен выяснить, что произошло в Дахау. Вылетай в Европу ближайшим рейсом. Поезжай в Вену к Шнейдеру. Он хорошо знает тебя и наверняка поможет. Я сообщу ему о твоем приезде телеграммой. Из Вены отправляйся в Людвигсбург. В «Централштелле» тебе тоже помогут. Думаю, там ты и найдешь разгадку, Джефф. Я немедленно разошлю телеграммы нашим людям: в Вену и Штутгарт, чтобы тебе помогали. А сейчас немедленно еду к президенту.